Книга По следу "Аненербе". Вангол-3 - Владимир Прасолов

Через полчаса они уже сидели в теплой баньке у самого леса, пили чай. Хозяин внимательно слушал рассказ Кольши о том, что сталось со староверской деревней, и долго после этого молчал. Было видно, как ему больно. Как скорбно хмурились брови и сжимались губы, играли желваки на скулах, топорща бороду. Когда Кольша говорил о том, как горела деревня и гибли старики, глаза старого таежника увлажнились.

– Эх, горюшко… – отвернувшись, только и сказал и вышел, тихо затворив дверь.

– Однако не просто это знакомец ваш, Кольша. Скорее родня он вам.

– Свояком он старосте нашему доводится, родня…

Кольша, взволнованный воспоминаниями, сидел молча, глядя на колеблющееся пламя свечи. Пловец тоже молчал, думая о том, как нелегко этому мальчишке, впервые увидевшему смерть близких и осознавшему, что мир вокруг него бывает так жесток и несправедлив.

Время шло. Они уже подумали о том, что пора устраиваться спать, как дверь открылась. Афанасий Михеич вошел с полной корзиной разной снеди.

– Ешьте покудова, что с собой возьмите, в дорогу. Вы же, как я понимаю, в тайге отсиживаться не собираетесь?

– Правильно понимаешь, отец, мне на фронт надо пробиваться. Я человек, военному делу обученный. Мое место там, а не в лагерях. Воевать и бить их, как в Испании, сволочей, буду, а потом как судьба ляжет…

– А ты, Кольша, у меня оставайся, у меня племянники часто гостят, никто на это внимания не обратит, а там и документы, Бог поможет, наладим…

– Афанасий Михеич, я хотел спросить вас по поводу документов. Нужны мне бумаги какие-нибудь, чтобы до фронта добраться. Вот, смотрите, здесь почти полкило золота.

Пловец вынул из-за пазухи кожаный кошель и опустил на стол перед Михеичем.

– Помогите с документами – и это ваше.

Михеич взял в руку кошель, взвесил на ладони и отодвинул к Пловцу:

– Не надоть мне это золото. Так помогу, а его схороните на черный день, дорога-то дальняя вам предстоит. Вижу, Кольша, не хочешь ты здеся остаться. Тоже на фронт побежишь?

– Тоже пойду, – твердо ответил Кольша.

– Ну и ладно, ты парень смышленый, тебе в люди надоть… Третьего дня с фронта Афоня вернулся, по тяжелому ранению комиссовали. У него и бумаги есть, что, дескать, подчистую списан. Да и как иначе, ослеп мужик. Не видит ничего. Поговорите с ним, человек он хороший, подскажет чего… – Увидев настороженный взгляд Пловца, добавил: – Он не выдаст, надежный мужик, из кержаков. Утром схожу к нему. Попроведаю героя. У него даже медаль есть, «За отвагу», во как. Устраивайтесь здесь на ночлег, подушки и одеяла на печке, отдыхайте, утром рано подниму.

Через неделю в поезд Чита – Москва на вокзале небольшого сибирского городка Канск сели слепой солдат и сопровождавший его на лечение сын. На груди солдата кроме нашивки за тяжелое ранение матово поблескивала бронзой медаль «За отвагу».

В деревне Каргино, привязанный на цепь у ворот, тосковал пес по кличке Арчи, оставленный своим хозяином и другом, по уговору, до конца войны, у доброго знакомого и надежного человека Михеича. Арчи не таил на него обиду за цепь, понимал, ему теперь за прокорм, хочешь не хочешь, сторожевую службу нести надо и хозяина ждать. Он, прощаясь, шепнул ему на ухо: «Я вернусь, Арчи, жди».

Близкий разрыв снаряда заставил содрогнуться весь дом. Посыпалась штукатурка с треснувших стен, звякнув о гвоздики, в рамах чудом уцелели заклеенные крест-накрест стекла в окне. Евграф Семенович перекрестился и зажег свечу.

– Так на чем мы остановились, мил-человек? – спросил он самого себя вслух. – А остановились мы на том, как космическая ракета, в силу неведомых причин сменив траекторию полета, упала в океан и, продолжая движение в его глубину, всплыла на поверхность, но уже другого океана. Океана, расположенного во внутренней поверхности планеты Земля. Океана, своими водами омывающего поверхности полой планеты с обеих сторон и, таким образом, соединяющего оба этих мира, но также надежно разделяя их обитателей.

«Что это было?» – стучало в виски нестерпимой болью. С каждым ударом сердца и каждым вздохом воздуха, вдруг ставшего каким-то вязким, становилось тяжелее. Максимов открыл глаза. Скафандр, в который он был одет при взлете с Земли, был разрушен. Шлем на голове расколот, и острый кусок стекла, ранив его в висок, продолжал терзать его кожу при каждом движении. Нащупав рукой замок, Максимов снял перчатку и пальцами осторожно вынул стекло из раны. Кровь не текла, и Максимов на рану уже не обращал внимания. Он осторожно пробирался сквозь хаос, образовавшийся в отсеке ракеты, к центральному пульту управления, но у него это не получалось, поскольку корпус ракеты постоянно швыряло из стороны в сторону или переворачивало. Он едва сохранял равновесие, цепляясь руками и ногами за все, что могло помочь, и уклонялся от сорванных приборов и предметов, болтающихся в пространстве отсека. Наконец корпус перестало бросать, и только легкое покачивание говорило о том, что ракета находится в какой-то непонятной среде, как будто в жидкости, чего предположить было совершенно невозможно. Максимов подобрался к иллюминатору и повернул рычаг, открывающий защитную штору. Сквозь толстое кварцевое стекло в кабину центрального пульта хлынул яркий свет. Максимов от неожиданности отпрянул от иллюминатора, но тут же прильнул к нему, с изумлением наблюдая, как к ракете, в которой он находился, приближался непонятной конструкции летательный аппарат. Ракета находилась на водной поверхности, это Максимов видел, волны захлестывали брызгами иллюминатор.

«Что происходит? Ракета упала в море? Что это за летательные аппараты? Спокойно, Костя, не паниковать». Скоро все прояснится, главное – он жив.

Ракету швырнуло сильной волной, и пилот, не удержавшись, отлетел в сторону и ударился головой о переборку.

– Где я?

Первый вопрос остался без ответа, поскольку, открыв глаза, кроме стерильно-белого потолка и стен небольшой комнаты, он ничего не увидел. Но его голос был услышан, обнаружилось большое окно справа от него: там шторка ушла в сторону, открыв ему вид на землю с высоты птичьего полета. Он был в воздухе, он летел в каком-то аппарате, совершенно бесшумно и плавно. Из боковой двери к нему вошел высокий седой мужчина в странном одеянии, больше похожем на платье, чем на какую-либо военную или летную форму.

– Добрый день, – поприветствовал он Максимова на абсолютно чистом русском языке.

– Добрый день, – ответил пилот, привставая.

– Думаю, лучше вам пока полежать, – остановил его вошедший. – Давайте знакомиться, я Рокот, старший специалист по связям с иными цивилизациями.

– Как вы сказали? С иными цивилизациями? А разве они существуют? Это что, уже доказано, есть контакты? – удивленно спрашивал Максимов. До него, вероятно вследствие травмы, еще не дошло, что он и есть представитель иной цивилизации для тех, к кому он попал.

– У вас много вопросов. Я на них отвечу, но сначала вопросы задам я. Хорошо?