Книга Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую - Гаральд Граф

Вечером из Моонзунда было получено тревожное известие, что в Ирбене, под берегом, производят траление двадцать три неприятельских тральщика и что там же работают две землечерпалки. Ввиду этого, адмирал стал торопиться с уходом, и в 6 часов мы вышли в Ревель.

В пути было получено известие, что потерпели аварию миноносцы «Орфей» и «Забияка»; кстати, последний только что окончил аварийный ремонт. Оба сели на камни в шхерах и довольно-таки глупо: днем, в ясную погоду, неосторожно сойдя с фарватеров. Правда, им обоим вскоре удалось сняться, но на довольно продолжительное время они все же выведены из строя.

Идя в Ревель, мы все время тщательно осматривались кругом, так как накануне подлодка «Пантера», вышедшая на практическое маневрирование за Центральной позицией, на пути между Ревелем и Гельсингфорсом увидела неприятельскую подлодку, которая выпустила мину, прошедшую от нее всего в 20 саженях. Это известие сильно встревожило большой штаб, и дневное сообщение между Ревелем и Гельсингфорсом было прервано. Но сегодня мы ничего подозрительного не увидели и благополучно вошли в гавань.

В Ревеле пришлось несколько задержаться, чтобы адмирал имел возможность переговорить с начальником Службы связи. Ночью же мы пошли дальше, причем вошли в Моонзунд Нуккэ-Вормсским фарватером, который был только что углублен и протрален с учетом осадки наших судов. По нему в первый раз шло такое длинное судно, как «Новик». Прошли мы его благополучно, но идти было очень трудно и небезопасно, так как на пути было много крутых поворотов и легко можно было задеть винтами за грунт.

В 9 часов утра 23 августа «Новик» был уже в Куйвасте, где адмирал предполагал осмотреть только что присланные новые сторожевые катера. В это время были замечены три неприятельских аэроплана, которые летели по направлению на Куйваст. Как только они приблизились, все суда, стоявшие на рейде, открыли огонь, и тогда они сейчас же повернули обратно, не сбросив ни одной бомбы.

В полдень мы вышли к Церелю и, подойдя к нему, ошвартовались к «Стерегущему», стоявшему на бочке. Сегодня в Ирбене все тихо. Наши летчики, производившие разведку, видели, что неприятельские тральщики стоят в речке Клейн-Ирбен и, должно быть, отдыхают.

Вечером были получены сведения, что в Финском заливе, за Передовой позицией, с маяка Оденсхольм видели подлодку. Вскоре недалеко от этого места ею было атаковано одно из сторожевых судов. Это доказывало, что Передовая позиция, несомненно, доступна для подлодок и что на нее ни в коем случае нельзя рассчитывать как на защиту от них, несмотря на большое количество поставленных мин.

Ночью над Эзелем летал цеппелин и старался сбросить бомбы на нашу воздушную станцию в Паппенгольме, но из-за темноты ошибся и все 22 бомбы попали в море.

Почти в этот же час мы были разбужены сильной стрельбой и пусканием светящихся ракет со стороны неприятельского берега, где располагался целый ряд батарей. Что послужило причиной, что там померещилось, сказать трудно, так как в эту ночь с нашей стороны никаких операций не предпринималось.

В подобных мелких событиях и проходили обыкновенно дни на сторожевых постах. Понемногу все привыкли к такой обстановке.

Утром следующего дня летали наши и неприятельские аэропланы, производя обычную разведку. В устьях речек Клейн— и Гросс-Ирбен были опять обнаружены тральщики и катера. Ввиду этого, адмирал решил обстрелять эти районы. В три часа дня «Новик» вышел для обстрела устья Клейн-Ирбена, а канонерская лодка «Храбрый» — устья Гросс-Ирбена. Стрельба прошла гладко; только очень трудно было вести корректировку, а следовательно, и судить о результатах.

В этот день, ночью, предполагалась очень рискованная постановка мин с плоскодонных тральщиков типа «Капсюль». Место заграждения было выбрано под самым неприятельским берегом, в районе уже ранее поставленных заграждений, на параллели башни Шлиттер, где невдалеке располагалось несколько береговых батарей. Командование этой экспедицией было поручено начальнику 4-го дивизиона миноносцев капитану 1-го ранга П. В. Вилькену[69]. Около 11 часов вечера тральщики вышли в море; ночь была очень темная, и ветра почти не было. В начале первого часа мы услышали очень сильную канонаду, увидели ракеты и лучи прожекторов и думали, что это обнаружены наши тральщики. Так в действительности и оказалось, но только, к счастью, все мины были уже поставлены, и они возвращались. В эту же ночь дозорный миноносец «Пограничник» заметил цеппелин, медленно шедший на N. Потом выяснилось, что он сбросил 26 бомб на остров Руно, но причиненные им повреждения были незначительны.

Утром «Храбрый» опять был послан обстрелять устье Гросс-Ирбена. Во время обстрела был замечен взрыв от удачно попавшего снаряда, причем вокруг возникли пожары.

Как бы в отместку в 11 часов два неприятельских аэроплана сбросили бомбы на находившееся в дозоре сторожевое судно. Вообще же аэропланы стали гораздо осторожнее и с опаской трогают наши миноносцы, так как теперь почти все имеют противоаэропланные пушки.

После полудня опять было замечено, что неприятель стал тралить под берегом. Сейчас же, чтобы обстрелять его, был послан «Храбрый», при первом же залпе которого все тральщики разбежались.

Следующий день тоже ничего особенного не принес; продолжалась установившаяся обычная жизнь на позиции. Утром, производя разведку, летали наши и неприятельские аэропланы, а «Храбрый» обстреливал берег и тральщики.

Как позднее признал сам неприятель, во время этих обстрелов устьев Гросс— и Клейн-Ирбена нам удалось потопить несколько тральщиков и моторных катеров.

В 1 час 30 минут дня адмирал вышел с нами в Рогокюль, где мы и остались в гавани. Все время «Новик» находился в полной готовности выйти в море, так как неприятель упорно пытается тралить под берегом. Такое упорство с его стороны можно было объяснить лишь тем, что он желает провести в залив подлодки.

С утра 30 августа стали поступать еще более тревожные сведения, что у Михайловского маяка появились крейсер типа «Бремен», четыре миноносца и восемь тральщиков, а в море видны четыре больших корабля и две подлодки. Тогда, около 1 часа дня, мы с адмиралом вышли к Церелю. Одновременно он приказал стянуться туда же всем силам Рижского залива и крейсеру «Диана», а «Слава» пока была оставлена в Куйвасте, но в готовности в любой момент выйти в море. Кроме того, в этот день только что углубленным Моонзундским каналом проходил линейный корабль «Цесаревич», который должен был присоединиться к морским силам залива.

В дозоре в это время находился 2-й дивизион миноносцев в составе «Летуна» и «Капитана Изыльметьева» под общей командой начальника дивизиона капитана 1-го ранга А. В. Развозова[70].