Книга Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг

– Когда вы смотрите истории любви, что-нибудь в вас откликается на эти чувства?

– Нет. Но я ощущаю любовь к своим детям, родителям, друзьям и коллегам. Думаю, любовь бывает не только к партнеру.

Вероятно, представление о романтической любви – это еще один социальный конструкт. Может быть, мы действительно учимся влюбляться и ожидать определенного поведения от тех, в кого влюблены? Если это взаимно, мы называем это влечением, или «искрой». Как взволнованные подростки-афганки мечтательно говорят о браке, каким его показывают в болливудских фильмах, так и мы читаем книги и смотрим множество кинофильмов, чтобы узнать, как выглядит романтическая любовь и как она должна ощущаться. Мы исполняем определенные романтические ритуалы, о которых нам рассказывали. А потом стараемся сконструировать свой собственный сценарий романтической комедии – из того материала, который собрали прежде.

Биолог-антрополог Хелен Фишер из Стэндфордского университета выделила три различные формы любви{96}. Вожделение, которое является в основном половым влечением. Романтическое влечение, определяемое сильным стремлением к другому человеку, похожее на зависимость от дурманящих веществ, при которой зависимый жаждет кого-то или чего-то. Это желание так же необходимо удовлетворить, как героиновому наркоману получить свою дозу. И, наконец, привязанность – более спокойное чувство глубокого единения с другим человеком.

У Шукрии нет ответа на вопрос, почему ее никогда не привлекала романтическая любовь. И хотя представление о романтической любви между киногероями кажется ей чуждым, ее все же волнует возможность следить за приключениями охваченной любовью пары по одной простой причине:

– Я люблю счастливые концовки.

Может быть, эта любовь к счастливым концовкам действительно универсальна.

Глава 15

Водитель

Надер

По закону женщинам в Афганистане позволено водить машину. Так же как им формально позволено наследовать собственность и разводиться со своими мужьями. Однако они обычно всего этого не делают.

Надер как-то раз надела головной платок, просто чтобы угодить братьям и удовлетворить, как они настаивали, требование Всевышнего. В результате это едва не привело к гибели нескольких человек, включая ее саму. При виде покрытой платком головы на водительском месте на одном из многочисленных кабульских КПП образовалась дорожная пробка. Водители других машин неистово гудели клаксонами, вопили и размахивали кулаками. Одни высовывались из окон своих машин и делали вид, что сейчас въедут ей в бок, другие обгоняли и подрезали ее, пытаясь загнать в ловушку, точно мышь.

– Ты, позорная женщина, ты не должна водить машину!

– Машина не для тебя. Ты ее разобьешь!

– Твоему мужу следовало бы тебя побить!

– Останови машину! Иначе мы тебя заставим!

Когда она не повиновалась ни одному из их предупреждающих требований, это еще больше их разозлило. Ею двигала не столько дерзость, сколько страх. Ей приходилось изо всех сил сосредоточиваться, отключаясь от этих громких криков и смотреть вперед, чтобы не наехать своей расхлябанной «тойотой короллой» на бордюр. К тому времени как она, наконец, добралась до Джелалабад-роуд, большинство других машин разъехались в разные стороны. Но один водитель, похоже, решил так и гнать ее дальше, вися у нее на хвосте и взрёвывая мотором для пущего эффекта. Если уж другие не сумели остановить ее или согнать с дороги, он по крайней мере преподаст ей урок, показав, что он ездит быстрее.

Очевидно, настолько хрупка мужская власть в этой стране, где мужчины с рождения обладают всеми привилегиями, какие может предложить общество, если мужчинам понадобилось немедленно ткнуть женщину лицом в грязь и продемонстрировать перед ней свою силу и превосходство. В одиночку сев в машину, Надер предъявила права на привилегию, которой ей не положено было владеть.

Она не хотела участвовать в гонках, но и не замедляла ход. Просто не отводила глаз от дороги и ехала быстрее, чем ей на самом деле было бы удобно. Когда через некоторое время ее противник сдался, она сорвала с головы платок и швырнула его на пассажирское сиденье. Надии не положено было становиться водителем.

Надер посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Ее короткие вьющиеся волосы примялись под платком, и она провела по ним ладонью. Потом снова надела солнечные очки и поехала домой – уже без всякого драматизма. Пусть братья орут на нее, сколько хотят. В конце концов, она сама чинила этот двигатель. Она жила как мужчина все свои тридцать с лишним лет.

Как и многие наши героини, Надер была назначена родителями бача пош при рождении, чтобы за ней гарантированно последовали сыновья. Два ее старших брата только что ушли в армию, так что нужда в новых сыновьях была острой: родители опасались, что старших могут убить на их опасной работе. Остаться с одними девочками на руках – это не тот риск, на который они согласны были пойти. Кроме того, им нужен был домашний помощник, который бегал бы по поручениям старших и помогал возить по городу младших. Несколько соседок рассказывали матери Надер, что такой способ гарантированно сработает: если она будет одевать свою новорожденную дочь как сына, это принесет волшебные результаты.

И волшебство проявилось, когда родились еще два мальчика вдобавок к другим четырем девочкам. Старшие братья вскоре стали доказывать, что Надер должна вернуться обратно к девичеству, пока не стала женщиной, чтобы не позорить их перед друзьями и родственниками.

Однако жизнь Надер, в которой она вначале была «Мехраном», а потом «Захрой», так и не приняла такого оборота, как у Шукрии: Надер не вышла замуж. Она не стала женщиной. В круге жизни бача пош Надер – одно из исключений. Ее жизнь повернула в ином направлении.

Ее отец наблюдал, как растет дочь, и видел, что его девочка счастливее всего, когда она в брюках и тюрбане. Он считал, что она может сама решать, что ей носить: «Делай то, что тебе приятно и удобно. Это твой выбор в жизни», – то и дело твердил он ей, когда она была подростком – и позже, когда она миновала порог двадцатилетия.

Для поддержания статус-кво была и еще одна причина: во времена правления Талибана женщины были в основном ограничены домашними стенами. А Надер ездила по городу на велосипеде, избегая КПП. Ее отец часто смеялся над историями, которые она приносила домой – о том, как она обвела вокруг пальца всех, придя на базар, или даже как молилась вместе с другими парнями. Как и почти все кабульцы, ее отец питал к Талибану только отвращение, и игра Надер в «кошки-мышки» с режимом была их собственным маленьким движением сопротивления. Иногда она преувеличивала драматизм ситуации, в которой ее «едва не поймали», просто чтобы повеселить отца.