Книга Личный мотив - Клер Макинтош

— Чем ты занималась сегодня? — спросил я, переводя разговор на другую тему.

— У меня был отличный день. Я была на ленче для художественной братии, который давали в «Трех колоннах» — это одна из групп, занимающаяся налаживанием деловых контактов, но для людей творческих. Просто удивительно, сколько нас, работающих по домам в маленьких мастерских. Или просто на кухонном столе… — При этом ты с виноватым видом взглянула на меня.

Из-за постоянных пятен краски, пыли от твоей глины и разбросанных по столу небрежных набросков есть в кухне стало невозможно. Твои вещи были повсюду, и просто не осталось места, где я мог бы расслабиться. Этот дом не казался мне маленьким, когда я покупал его, и даже когда здесь жила Мария, тут хватало места для нас обоих. Мария была спокойнее тебя. Менее буйная. В каком-то смысле жить с ней было проще, если не считать ее лжи. Но я уже научился с этим справляться и знал, что второй раз на такое не попадусь.

Ты продолжала рассказывать о ленче, на котором побывала, и я попытался сосредоточиться на том, что ты говорила.

— В общем, мы думаем, что если скинуться вшестером, то мы могли бы позволить себе аренду.

— Аренду чего?

— Аренду совместной студии. Сама я этого не потяну, но, давая уроки, зарабатываю достаточно, чтобы сделать это вместе с другими. Таким образом, у меня появилась бы нормальная печь для обжига, и я могла бы убрать отсюда все эти вещи.

Я не осознавал, что ты что-то зарабатываешь этим своим обучением. Мне казалось, что ты даешь уроки гончарного дела, потому что так разумнее использовать свое время, чем лепить фигурки, продаваемые за гроши. На мой взгляд, ты должна была предложить какой-то вклад со своей стороны в выплату моей ипотеки, прежде чем вступать в деловое партнерство. В конце концов, все это время ты жила здесь бесплатно.

— В принципе, звучит здорово, дорогая, но что будет, если кто-то из вас откажется от этого? Кто возьмет на себя оставшуюся долю ренты?

Я видел, что об этом ты не подумала.

— Мне необходимо где-то работать, Иен. Уроки — это хорошо, но я не хочу заниматься этим постоянно. Мои скульптуры начинают продаваться, и, если бы я могла создавать их быстрее и получать больше заказов, из этого мог бы выйти приличный бизнес.

— Сколько всего скульпторов и художников занимается этим? — спросил я. — Я хочу сказать, что в этом вопросе нужно быть реалистом: это может никогда не перерасти в нечто большее, чем просто хобби, приносящее немного денег на карманные расходы.

Ты молчала.

— Но, работая вместе, мы могли бы помогать друг другу. Мозаика Аврила отлично сочетается с тем, что делаю я, а Грант потрясающе рисует масляными красками. Было бы здорово привлечь еще некоторых моих университетских друзей, но я уже сто лет ни с кем из них не связывалась.

— Тут полно всяких проблем, — сказал я.

— Возможно. Нужно будет еще подумать над этим.

Но я видел, что ты уже приняла решение. Я потерял бы тебя из-за этой твоей новой мечты.

— Послушай, — сказал я, и моя интонация совершенно не отражала тревоги, которую я ощущал внутри. — Я уже некоторое время думаю о том, чтобы переехать в другой дом.

— Правда?

В глазах твоих читалось сомнение.

Я кивнул.

— Мы найдем место, которое будет достаточно просторным, и я построю тебе студию в саду.

— Мою собственную студию?

— С печью для обжига. И там ты сможешь устраивать любой беспорядок, какой только пожелаешь.

— Ты сделал бы это ради меня?

На твоем лице расцвела широкая улыбка.

— Ради тебя, Дженнифер, я готов сделать все, что угодно. И ты это знаешь.

Это была чистая правда. Я сделал бы что угодно, лишь бы удержать тебя.

Пока ты была в душе, зазвонил телефон.

— Можно Дженну? Это Сара.

— Привет, Сара, — сказал я. — Боюсь, что в данный момент она где-то с друзьями. А она не перезванивала после того, как ты звонила последний раз? Я передавал ей.

Наступила пауза.

— Нет.

— Ага. Что ж, я скажу ей, что ты звонила.

Пока ты была наверху, я обыскал твою сумочку. В ней не было ничего необычного: все чеки были из мест, о посещении которых ты мне рассказывала. Я почувствовал, что комок напряжения внутри меня рассасывается. По привычке я проверил кармашек для банкнот в твоем кошельке и, хотя там было пусто, почувствовал под пальцами утолщение. Приглядевшись, я увидел дырку в подкладке, куда были засунуты несколько сложенных купюр. Я сунул их в карман. Если это были деньги, сэкономленные после хозяйственных расходов, ты спросишь, не видел ли я их. Если нет, я буду знать, что у тебя есть от меня секреты. Что ты у меня крадешь.

Ты никогда так и не спросила меня о них.

Когда ты ушла от меня, я даже не заметил, как это произошло. Я ждал, что ты вернешься домой, и только уже ложась спать, заметил, что пропала твоя зубная щетка. Я проверил чемоданы, но все было на месте, кроме небольшой сумки. Может, он предложил купить тебе все необходимое? Сказал, что даст тебе все, что ты захочешь? А что ты предложила ему взамен? Ты внушала мне отвращение. Но я отпустил тебя. Я сказал себе, что без тебя мне будет даже лучше, и что, пока ты не побежала в полицию со всякими обвинениями, которые они, безусловно, назовут сексуальным домогательством, я позволю тебе бегать, где вздумается. Я мог бы пойти по твоему следу, но я этого не хотел. Тебе понятно это? Я этого не хотел. И я оставил бы тебя в покое, если бы не эта коротенькая заметка в сегодняшней «Бристол пост». Они не указали там твое имя, но неужели ты думаешь, что я не догадался, что это была ты?

Я представил себе, как полиция расспрашивает тебя о твоей жизни, о твоих отношениях. Я видел, как они проверяют тебя, подсказывают, что нужно говорить. Я видел, как ты плачешь и рассказываешь им все. Я знал, что ты сломаешься, что очень скоро они постучат в мою дверь и начнут задавать вопросы о вещах, которые их совершенно не касаются. Будут называть меня громилой, совратителем, избивающим свою женщину. Но все это не обо мне: я никогда не давал тебе ничего такого, о чем ты не просила сама.

Угадай, где я был сегодня. Ну же, попробуй угадать. Не можешь? Я ездил в Оксфорд, чтобы нанести визит твоей сестре. Я рассудил, что если кто-то и знает, где ты сейчас находишься, то это как раз твоя сестра. Их дом за последние пять лет почти не изменился. Все те же идеально подстриженные кусты лавра по обе стороны от парадной двери, все та же вызывающая раздражение мелодия дверного звонка со звоном колоколов.

Как только Ева увидела меня, улыбка ее очень быстро растаяла.

— Иен, — скучным голосом сказала она. — Какой сюрприз!

— Давно не виделись, — ответил я. У нее никогда не хватало смелости сказать в лицо все, что она обо мне думает. — Так ты выпустишь на улицу все тепло из дома, — продолжил я, ступая на черно-белую плитку в прихожей.