Книга Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - Жан-Франсуа Сольнон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Любезность царя в отношении Фридриха Вильгельма казалась ей показной, опекающей, неискренней. Луиза осталась при убеждении (ошибочном), что Александр неизменно верен Наполеону. Уезжая из Санкт-Петербурга, она записала в личном дневнике: «От этих ярких праздников у меня остались лишь усталость да горечь… Я уезжаю с тем же, с чем приехала… Отныне ничто не ослепит меня; мое королевство умерло». Луизе оставалось жить всего полтора года. Полтора года борьбы и разочарований.
Вернувшихся в Кенигсберг, разочаровавшихся в царе и страдавших из-за успехов Наполеона, Фридриха Вильгельма и Луизу тревожили мысли о будущем. Королева от упадка сил слегла. Доверие, дружба, любовь, которые она преподнесла Александру, не были ответно вознаграждены. Луизино умение нравиться куда-то ушло, она считала его бесполезным. Она узнала, что ее несправедливо осуждали некоторые из министров, раньше разделявшие ее ненависть к Наполеону и стремление заключить союз с Австрией. Барон Штейн, суровый инициатор первых государственных реформ после Тильзита, которого в ноябре 1808 г. по приказу императора изгнали, не скрывал своих мыслей. Он называл Луизу поверхностной кокеткой, мотовкой и невеждой.
Дошло до того, что король и королева боялись потерять корону. Им удалось избежать низложения после Йены, когда Наполеон отказался от мысли отнять у них престол. На сей раз опасность пришла изнутри: супруги опасались восстания офицеров, которые устали от задержки жалованья. Союзу с Россией, оказавшемуся столь невыгодным, Пруссия предпочла соглашение с Австрией. Страной, залечившей раны Аустерлица и готовившейся, благодаря модернизации армии, снова потягаться с Наполеоном. Фридрих Вильгельм чувствовал, как бурлило общественное мнение: «Я рискую всем, если не стану на сторону, которую предпочитает народ». Но как обычно нерешительное общество опасалось следовать собственным выводам и провоцировать императора.
Инициатива майора Фердинанда фон Шилля вскрыла неоднозначные аспекты королевской политики. В конце апреля 1809 г. этот гусарский командир попытался вовлечь прусскую армию во всеобщее восстание, которое должно было заставить короля вступить в антифранцузскую коалицию[176]. Фридриха Вильгельма этот бунт, естественно, возмутил. У него было достаточно причин для обиды: он завидовал его авторитету, ему подчинялись в армии, он угрожал рассердить Наполеона. Луиза же, очарованная авантюрой, которую официально осудила, считала Шилля персонажем романтическим, который предвещал, что Пруссия распрямит спину.
Царь призывал прусского короля к благоразумию, которое тот и так всю жизнь культивировал. Последнее предательство Александра ударило по нему особенно больно. Дело в том, что в мае 1809 г. Александр объявил войну Австрии. Его заставил Наполеон. Разумеется, царь не торопился привести войска в движение, те промедлили с переходом границы и избежали столкновения с врагом. Но в Пруссии помощь России французам посчитали политическим ударом в спину. Луиза стала тут же добиваться союза с габсбургским императором. Король, как всегда, колебался, но его нерешительность оказалась к месту. Великая армия вошла в Вену и разбила Австрию в Ваграме 6 июля. Затем последовал договор, обернувшийся для австрийского монарха тяжелыми территориальными потерями, а царь, сомнительный союзник Франции, получил небольшую земельную компенсацию[177]за скромное участие в войне.
Прусские правители были разбиты. Фридрих Вильгельм переживал за свой трон, Луизу мучили страшные приступы астмы, добавлявшиеся к ее черным мыслям. Принесет ли Наполеон новые несчастья стране? «Все зависит от его хорошего или дурного настроения, от насущного интереса, от его личной злобы», — объявила, покоряясь судьбе, королева. Смирится ли Луиза? Подавленная несчастьями она, в конце концов, заразилась бездействием мужа, который говорил, что «политическое существование, сколь скромным бы оно ни было, лучше, чем полное отсутствие существования». Компенсационные выплаты, наложенные Францией, заставляли страну тратить много сил, а королевскую чету сильно экономить. «Нам пришлось, — заметила королева, — продать все столовое серебро, все бриллианты, чтобы выплатить часть контрибуций». Единственной радостью стало возвращение супругов в Берлин 23 декабря 1809 г., где их приветствовала восторженная толпа. В народе чету до сих пор любили. Однако вернуться ее вынудил Наполеон.
Континентальная Европа принадлежала французам, Россия стала блистательным помощником Наполеона, Австрию укротили, Пруссию заставили склонить голову. Все стремились найти свое место в наполеоновской системе, и казалось, что той ничто не угрожало. Тем временем прусские правители копили обиду, возмущенные затеями хозяина Европы. Мысль о браке «минотавра» и молодой эрцгерцогини Марии Луизы возмутила Луизу[178]. Французские притязания на прусскую область Силезию с целью увеличения владения Великого герцогства Варшавского встретили народное недовольство.
Хотя прусское правительство надеялось обсудить с Наполеоном уступку этой территории в обмен на отмену компенсационных выплат, Фридрих Вильгельм упорно от этого отказывался. Луиза поддерживала его. Даже сильнее, чем раньше она мечтала о военном восстании против французов, представляла, как армия освободит ее страну. Но одновременно она подумывала съездить в Париж и вымолить у императора смягчение контрибуций, которые опустошали казну и душили прусский народ.
Последний раз Луиза была счастлива, когда гостила у отца. Но в Стрелице у нее началась лихорадка, боли в груди стали невыносимы. Через три недели состояние больной ухудшилось. Фридрих Вильгельм, опасаясь осложнений, поспешил к жене. «Там, где она, — написал он, — там и я. Она для меня — все! Мое единственное счастье на земле!»
Приступы удушья становились все страшнее. 19 июля 1810 г. в фамильном замке Хоэнцириц Луиза Прусская скончалась после тринадцати лет правления. Ей должно было исполниться 34.
Скоропостижная смерть королевы всколыхнула всю Пруссию. Фридрих Вильгельм погрузился в скорбь и смятение. Король только что потерял любовь всей своей жизни, которая к тому же давала ему ценные советы. Потерянный, он передал управление делами канцлеру Гарденбергу, главному стороннику реформ, которые могли помочь стране привести себя в порядок. Несмотря на враждебное отношение к Франции, министр хладнокровно проанализировал ситуацию. Хотя впереди маячила угроза франко-русской войны, Наполеон имел в распоряжении все средства, чтобы отбить у Пруссии желание вступать в союз с царем. Ведь у самой страны расположился маршал Даву. Если Берлин и Санкт-Петербург о чем-то смогли бы договориться, его армия тут же заняла бы прусскую столицу!
Осознавая эту смертельную опасность, Гарденберг склонял короля к союзу с Францией, но так, чтобы правитель позаботился конфиденциально донести до сведения других европейских монархов свои истинные чувства в отношении Наполеона. И король и канцлер строили разговор сообразно ситуации: с патриотами они говорили на языке патриотизма, с французским посланником они целиком и полностью были за Францию[179]. Фридрих Вильгельм сделал терпение добродетелью, а двойную игру возвел в принцип работы правительства.
