Книга Жизнь актера - Жан Маре

— Да ты его знаешь, наверное. Ты был в «Лидо»?

— Это Жорж Р.?

— Да.

Я рассказал ему, как тактично Жорж говорил мне о нем, не называя имени. Я решил, что впредь буду избегать встреч с Жоржем.

— Почему? — спросил Шарль.— Вы похожи друг на друга. Наверное, это замечательно видеть вас вместе.

Итак, я продолжаю встречаться с Жоржем. Однажды, ужиная на катере, он почувствовал сильную боль в области солнечного сплетения. Я вызвал врача. Не могло быть и речи о том, чтобы он танцевал в этот вечер и на следующий день тоже. Возможно, это лишь нервные спазмы, но может быть и что-то более серьезное. Врач запретил ему вставать с постели даже при условии, что я отвезу его в отель. И он остался у меня.

Он останется у меня на десять лет.

С Луизой Конт мы играем «Ринальдо и Армиду» в Руане. Она сказала, что П.-А. Тушар хочет, чтобы я снова поступил в «Комеди Франсез». Согласен ли я? Я попросил несколько дней на размышления.

Жан только что написал новую пьесу — «Вакх». Перед тем как приступить к работе над пьесой, он рассказал мне ее сюжет. Меня смутил юный возраст персонажа, и я сказал ему об этом.

— Ему двадцать девять лет, — ответил он.

Мне тогда было тридцать шесть. Возможно, на сцене я смогу выглядеть на двадцать девять... Но, когда Жан прочитал мне пьесу, хотя он и указал там возраст Вакха, написанная им роль подходила скорее девятнадцатилетнему юноше. Кроме того, он хотел, чтобы брата девушки играл Эдуар Дермит[35]. Мне очень нравился этот друг Жана, но не как актер. Во время турне по Среднему Востоку мне не понравилось его исполнение. Зная себя, я понимал, что на репетициях не сдержусь и выскажу свое мнение вслух. Я хотел избежать этого.

Я спросил Жана, что он думает о сделанном мне предложении поступить в «Комеди Франсез». Он ответил:

— Трагический актер и герой становятся редкостью. Ты соединяешь в себе обоих, ты той же породы, что Муне и де Макс. Не скажу, что ты на них похож, но, как и они, ты лишаешь роли их условности. Ты любишь только хорошие тексты, ты должен поступить в этот театр.

Мы больше не говорим о «Вакхе». Я предполагаю, что Жан отдаст пьесу в «Комеди Франсез», тогда я буду в ней играть. Если же он не отдаст пьесу в «Комеди Франсез», тогда я не смогу в ней играть. Таким образом, дружеские чувства Жана не будут подвергнуты испытанию.

Пьеса была поставлена в театре «Мариньи» Жаном-Луи Барро. Через неделю репетиций он попросил заменить Эдуара Дермита. Барро уж никак нельзя было обвинить в предвзятости.

Костюмы и декорации Жана Кокто были замечательны, постановка Барро —просто великолепна. Жан Десайи, на мой взгляд, как и я, слишком стар для роли Вакха, и внешность его не идеальна для этой роли. Но он очень талантлив, что гораздо важнее. Все исполнители играли безупречно. В то время я снимался в Жуанвилле. По дороге в театр «Мариньи» путь мне преградил густой туман... Определенно, даже природа хотела помешать мне стать свидетелем реакции Франсуа Мориака! И все же я приехал вовремя и посмотрел спектакль. Пьеса была на высоте. Вера кардинала бесспорна, так же как и его желание спасти Ганса для вечной жизни. Франсуа Мориак поднялся до окончания спектакля, заявив во всеуслышание, что это кощунство, и покинул театр.

Жан очень переживал. Мориак написал суровую статью, свидетельствующую о том, что он пришел на спектакль, с предвзятым мнением.

Жан ответил другой статьей, умной и страстной, озаглавленной «Я тебя обвиняю».

И вот я снова в «Комеди Франсез». Мне позвонила Луиза Конт, организовавшая встречу с администратором театра П.-А. Тушаром. Я соглашаюсь поступить в «Комеди Франсез» при условии, что буду ставить «Британика», взяв на себя режиссуру и декорации, и дебютирую в роли Нерона. Тушар дал согласие. Я спросил, не боится ли он скандала (я и не предполагал, как близок к истине).

— Мне нужен приток свежих сил, — ответил он.

Достаточно ложных положений. Моим настоящим положением станет «Комеди Франсез». И как только такое могло прийти мне в голову?

Я прошу, чтобы Мари Белл играла Агриппину.

— Она еще никогда не играла роль матери и вряд ли согласится, — говорят мне.

Я выстраиваю вокруг нее остальной состав исполнителей: Рене Фор, Кларион, Ролан Александр, Жан Шеврие, Луиза Конт. Мой основополагающий принцип — не говорить громко, не выкрикивать государственные или любовные тайны. Однажды я случайно услышал, как одна исполнительница говорила своему партнеру: «Делай, как он требует. На публике будешь играть, как захочешь». По-видимому, дисциплина не является обязательной в этом театре. Но в целом я почти доволен спектаклем.

За неделю до генеральной репетиции меня вызвали в контору администрации. Там были Жан Мейер, Жюльен Берто и П.-А. Тушар.

— Вот что, — сказал Берто, — мы считаем, что твоя постановка не в духе «Комеди Франсез», ты должен выбрать инспектора между Жаном Мейером и мной.

Я становлюсь на дыбы:

— Я считаю свою постановку в духе «Комеди Франсез», а также единственной постановкой, достойной этого театра, и отказываюсь от наблюдателя. Скажи-ка, Жюльен, разве ты не говорил несколько лет назад, что в «Британике» мне удалось то, что не удалось тебе?

— Это правда, но ведь это было не в «Комеди Франсез». Если ты не примешь наше предложение, спектакля не будет.

— Если спектакля не будет, я подаю в отставку.

Вернувшись домой, я позвонил Жану в Сен-Жан-Кап-Ферра. Он был возмущен и одобрил мое решение. Через полчаса он позвонил сам.

— Я подумал: если ты не будешь играть, скажут, что твой спектакль был плох. Ты должен играть. Что сможет сделать инспектор за неделю? Ничего. Соглашайся и играй.

Как сказать о том, что я передумал? К счастью, позвонил сам П.-А. Тушар. Он в отчаянии. Оказывается, это комитет решил назначить наблюдателя. П.-А. Тушар считает, что если я снова уйду из «Комеди Франсез», так ни разу и не сыграв, пресса поднимет шум.

Я заставляю себя упрашивать, зная заранее, что соглашусь, хотя такое поведение мне претит. Господин Тушар облегчил мне задачу. В конце концов я соглашаюсь и выбираю Жюльена Берто в качестве инспектора.

Жан оказался прав. Берто не вмешивался в мою режиссуру. Более того, он по-настоящему помогал мне в работе с некоторыми исполнителями, в создании световых эффектов. В этом у него большой опыт. Мне дали гримерную постоянного члена труппы, которую я оборудовал по своему вкусу. В день генеральной репетиции мои железные доспехи не готовы. Мне пришлось надеть доспехи из очень твердого картона, в которых я играл «Британика» в театре «Буфф-Паризьен». Я сделал завивку и посыпал волосы и брови красной металлической пудрой. Разумеется, я волнуюсь перед дебютом в «Комеди Франсез». И кто бы на моем месте не волновался? Меня одевают мой постоянный костюмер и костюмер театра. Я должен появиться только во втором акте. Жду, когда меня позовут. Я нахожусь на этаже Марс[36]. Я знаю, что если буду прислушиваться к происходящему на сцене, начну еще больше волноваться. Поэтому спущусь в последнюю минуту. У меня есть время до выхода, чтобы узнать, все ли в порядке на сцене. Говорят, что все идет хорошо. Чтобы не расстраивать меня, от меня скрыли, что мои декорации освистали. Вот и мой выход. Сначала появляется моя рука. Затем я распахиваю большой красный занавес: я нахожусь наверху лестницы, в центре сцены, неподвижный, освистываемый публикой. Это — скандал!