Книга День "Б" - Вячеслав Бондаренко

— И в моей, — угрюмо добавил Габбинз.

Черчилль сам, не прибегая к помощи слуги, налил коньяку в рюмки, поставил перед шефами разведки и махнул рукой, приглашая их сесть.

— Для начала выпьем. Ваше здоровье, джентьмены!

Осторожно пригубив, генералы одновременно поставили едва початые рюмки на стол. Черчилль же с удовольствием, смакуя аромат, выпил свою порцию коньяка до дна.

— Божественно, — с удовольствием проговорил он. — Сталин присылает мне особенную марку, ее не продают больше нигде в мире. Эти армяне делают превосходные напитки!

— Осмелюсь доложить, сэр, — осторожно начал Мензис, — что операцию «День «Б» следует считать завершенной. Сегодня русские заняли Минск. А сигнала, который мы так ждали все это время, так и не прозвучало…

— Это может означать одно из двух, — подхватил Габбинз, — или наши парни погибли, так и не добравшись до Минска и не выйдя на контакт с Латушкой, или же все это они сделали, но обеспечить ему эфир не смогли…

— В любом случае немцы, попади в их руки наши ребята, раструбили бы об этом на весь мир, — добавил Мензис, — но ведомство доктора Геббельса об этом помалкивает.

— …и это свидетельствует об одном — даже если наши ребята оказались в гестапо, они не раскололись, — договорил Габбинз.

Оба точно отрепетировали свои партии и теперь ждали ответного хода Черчилля. Премьер молчал, прикрыв глаза и слегка двигая нижней челюстью, словно продолжая наслаждаться вкусом армянского коньяка.

Пауза явно затягивалась. Мензис с Габбинзом переглянулись. Кашлянув, шеф МИ-6 осторожно произнес:

— Я целиком и полностью разделяю ваши эмоции, сэр. Провал операции действительно неутешителен… Но смею заметить, что, даже в случае удачного выхода Латушки в эфир, операция по введению независимой Белоруссии в войну сильно осложнилась бы тем, что обещанные 30 тысяч бойцов тамошней армии в итоге оказались фикцией.

— То есть существовали только на бумаге? — спросил Черчилль, не открывая глаз.

— Нет. Призыв в ряды Белорусской Краевой Обороны, насколько нам известно, прошел достаточно успешно, и искомые 30 тысяч человек встали под ружье. Но, во-первых, это «ружье» оказалось достаточно условным, — Мензис тонко улыбнулся, — у немцев не хватает сил даже для того, чтобы полностью обеспечивать вермахт, так что на коллаборантах они экономят тем более. Нередки были случаи, когда в белорусской армии одна полусгнившая итальянская винтовка «Каркано», патроны к которой невозможно достать, приходилась на семерых человек… А кроме того, сами солдаты, как оказалось, не проявили никакого энтузиазма в боях с Красной Армией. Большинство частей БКО попросту сложили оружие и разбежались по домам. Насколько я знаю, сейчас в Польшу вместе с немцами отступают буквально несколько батальонов белорусов. Как показала практика последних дней, наши белорусские «друзья» сильно преуменьшили влияние на народ коммунистических идей. Сейчас почти половина территории Белоруссии контролируется большевистскими партизанами, которые выступают единым фронтом с Красной Армией. Возьмись мы воевать с ними, мы ввергнули бы Белоруссию в пучину кровавой гражданской войны, которая неизбежно и очень скоро завершилась бы победой красных…

— Мы обдумывали также возможность высадки в Белоруссии крупного британского десанта, — продолжил Габбинз, — но это, увы, нереально по целому ряду причин. Вот если бы за спиной у нас находилась дружественная Германия, которая сняла бы все силы вермахта с Запада и бросила его на Восток…

— Она будет дружественной! — Черчилль стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Это единственный приемлемый для нас выход из Второй мировой войны! Иначе эта война станет попросту трамплином для расширения коммунистического влияния на Западе!

— Полковник фон Штауффенберг, по нашим сведениям, собирается действовать в самое ближайшее время, — тихо напомнил Мензис.

Черчилль кивнул.

— А что с нашими парнями? — медленно, с усилием спросил он. — Которых мы бросили, как выяснилось, к черту в зубы?

Шефы разведки переглянулись.

— Радиосвязь для них не была предусмотрена, сэр. Но… повторюсь, если бы они попали в лапы гестапо, их показывали бы уже в кинохронике «Дойче Вохеншау». Остается надеяться, что в данный момент они движутся вместе с немцами в Польшу. В Варшаве они должны явиться в резидентуру нашей службы, — проговорил Габбинз. — Оттуда мы найдем способ перебросить их в Швецию, а оттуда — в Англию.

— А если они попали в руки русских? — тихо поинтересовался премьер-министр.

Мензис и Габбинз одновременно тяжело вздохнули. На их щеках тоже одновременно, как по команде, появились красные пятна.

— Упаси нас бог от этого, сэр, — хором сказали Мензис и Габбинз и переглянулись.

* * *

Ровно в 22 часа на Москву рухнули звуки мощнейшей артиллерийской канонады. Грохот 324 орудий сотрясал небо и землю. Но москвичи не пугались этой стрельбы. Наоборот, на вечерних площадях и улицах города было полно народа. Люди обнимались, поздравляли друг друга. Советский Союз двадцатью четырьмя орудийными залпами приветствовал доблестных освободителей Минска.

— Красиво… — тихо произнес Сталин, глядя из окна своего кремлевского кабинета на оранжевые и зеленые огни ракет, озарявших небо.

— Так точно, товарищ Сталин, — почтительно согласился шеф «Смерша», комиссар государственной безопасности 2-го ранга Абакумов, навытяжку стоявший у длинного стола. Сегодня, 3 июля, Сталин никого не принимал, но для Абакумова сделал исключение.

— Ну, что же вы замолкли? Я внимательно слушаю, — проговорил он, отворачиваясь от окна и начиная прохаживаться по кабинету.

— Товарищ Сталин, — торопливо произнес Абакумов, — как я уже сказал, операция, порученная вами 10-му отделу «Смерша», успешно завершена. Нашими сотрудниками сорвана попытка белорусских пособников фашистов совершить государственный переворот и присвоить себе власть в республике. Кроме того, задержаны трое английских диверсантов-парашютистов. Еще один сдался сам, местоположение еще троих неизвестно. Видимо, они отступили, смешавшись с немцами…

— Каковы потери? — осведомился Сталин.

— Командир нашего Особого отряда тяжело ранен, сейчас он в Москве, в госпитале. Четверо офицеров погибли. Двое целы и невредимы…

Сталин кивнул и снова остановился у окна, глядя на сполохи салюта за шторами.

— Пусть этот салют будет посвящен и им, — негромко проговорил он, словно обращаясь сам к себе. — Погибшим — вечная память, живым — слава и благодарность…

* * *

После освобождения Минск был буквально прочесан специальными поисковыми группами НКВД СССР. Но сколько поисковики ни старались, они так и не смогли отыскать следов Особого отряда «Неуязвимые», действовавшего в тылу противника с лета 1941 года.

— Остается констатировать гибель отряда, — со вздохом признался начальник 4-го управления НКВД Судоплатов Берии. — Начали они выполнять задание успешно, ликвидировали двух «смершевцев», но затем… видимо, обстоятельства сложились так, что…