Книга Психология развития человека - Евгений Исаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот фундаментальный сдвиг в развитии, в котором завязывается узел противоречивого бытия ребенка, с момента которого, собственно, только и возможно вести речь о становлении субъектности, связан с рождением. Рождение ребенка представляет собой качественный скачок, резкое изменение в ситуации развития. Происходит переход от биологического типа развития к социальному. Уход за ребенком со стороны взрослого уже с момента рождения выступает как решающее условие его жизни. Младенец сам не в состоянии удовлетворить ни одной жизненной потребности. Самые элементарные и основные жизненные нужды младенца могут быть удовлетворены не иначе как с помощью взрослых, ухаживающих за ним. Развитие через других, через взрослых – основной принцип жизнедеятельности ребенка в этом возрасте. Что бы ни происходило с новорожденным, он всегда находит себя в ситуации, связанной с ухаживающими за ним взрослыми. Зависимость младенца от взрослого создает совершенно своеобразный характер отношения ребенка к действительности: эти отношения оказываются опосредованными родным взрослым. Физиологическая связь плода и организма матери сменяется связью ребенка с ухаживающими и поддерживающими его жизнь близкими.
Живая общность, сплетение и взаимосвязь двух жизней, их внутреннее единство и внешняя противопоставленность друг другу самим фактом своим указывает на то, что взрослый (вообще – другой человек) для ребенка не просто одно из условий его развития наряду со многими другими (не просто персонификатор и источник общественно выработанных способностей), а фундаментальное онтологическое основание самой возможности возникновения человеческой субъектности, основание нормального развития и полноценной человеческой жизни.
Новым, что возникало в период кризиса рождения, является то, что жизнь младенца становится индивидуальным существованием; жизнью, которая, как всякое индивидуальное бытие человека, вплетена в социальную жизнь окружающих ребенка людей. Родовой кризис обнаруживается сразу же как острое жизненное противоречие между пренатальной формой витального единства матери и ребенка (психобиологический симбиоз[81]) и тотальным разрывом множества связей между ними. Поэтому, чтобы возникшее противоречие не разрешилось гибельным для ребенка образом, данный разрыв и противостояние двух жизней должен быть преодолен практически – как совместное простраивание новой формы со-бытийности в новых условиях существования.
Соответственно, чтобы новая форма совместного бытия – как способ выхода из кризисной ситуации – начала складываться, должна существенно измениться общая установка взрослого на ребенка: не столько общедиффузная расположенность и приязнь к нему, сколько действенная стратегия отношения к нему как к целому. Взрослый так и относится, всегда реализуя вполне определенную, культурно заданную программу ухода за ребенком.
Факт рождения есть скачок в развитии, главной особенностью которого является начало процесса физического обособления ребенка. Однако здесь происходит и противоположно направленный процесс отождествления взрослого с ребенком. Ребенок еще очень долгое время находится в системе устойчивых непосредственных связей со взрослым. Многое из их совместной жизнедеятельности направлено на восстановление прерванных связей или на порождение новых, обеспечивающих новую форму единства ребенка и взрослого – витально-органическое со-бытие. Основой этой формы совместности ребенка и ухаживающего за ним взрослого выступает поддержание жизни и возможности развития, удовлетворение органических потребностей ребенка.
Ребенок входит в со-бытие своей органичностью, живой пластичностью, можно сказать – предельной неопределенностью, незаданностью того или иного способа бытия, незаданностью своих способностей, чистой потенциальностью (даже «тело» еще не оформлено, есть только телесность). Взрослый входит в со-бытие как живой носитель культурной программы ухода за ребенком, определенной программы действий по его воспитанию и образованию. Во встрече пластичной органичности и действенной программы в со-бытии ребенка и взрослого (в первую очередь – матери) и происходит обретение индивидуальных способностей. Ребенок, по существу, реактивен с самого начала. От взрослого исходит все, что младенец получает на этой ступени развития: не только удовлетворение его потребностей, но также все развлечения и возбуждения, вызываемые переменой положения, движением, игрой и т. п. Ребенок приходит в мир без потребности в общении и без умения общаться. Ухаживая за ребенком, взрослый организует атмосферу общения, устанавливает с ним связь, оформляет его поведение.
В кризисе рождения происходит включение, задействование целого ряда органических систем, имеющих биогенетическую природу, но еще не соотнесенных друг с другом, как бы рядоположенных, нескоординированных. Программа ухода за ребенком выступает как внешняя рефлексия взрослого в со-бытии. Она прекращает спонтанную активность некоторых врожденных реакций, обособляет ребенка в качестве скоординированного комплекса телесно-поведенческих функциональных органов (виды сосредоточения, временной упорядоченности движений, некоторых двигательных координаций и т. п.). В следующей стадии новорожденности органы обособления все более совершенствуются, координируются, ложатся в основу первичной инициативности ребенка.
Новорожденность является самостоятельной и стабильной стадией в общем психическом развитии ребенка. На стадии новорожденности происходит отлаживание и совершенствование уже функционирующих органических систем, в первую очередь пищеварения, терморегуляции. Но главное – осуществляется интенсивная их координация по особой программе (режим питания, сна, бодрствования и др.), происходит формирование новых реакций и схем поведения (реакция на влажность, холод и др.), преодоление некоторых врожденных реакций (пеленание как способ преодоления эмбрионального телесного поведения).
Действия взрослого в этих условиях никогда не реактивны, а конструктивны. В каждый отдельный момент времени они избыточны относительно реальных возможностей, состояний, реакций новорожденного. Главная особенность связи матери и ребенка в это время – несимметричность отношений ее участников. «Мать любовно лелеет малыша, – пишет А. Г. Рузская, – а он, по-видимому, даже не знает о ее существовании. Его крик, гримаски, движения никому не предназначаются. Они становятся сигналами только потому, что их «ловит», «читает» мать. В массе хаотичных движений мать высматривает отдельные действия, которые сопровождает проявлениями особой радости и удовлетворения. Наибольшее значение она обычно придает взгляду и улыбке, Поймав взгляд малыша, мать всякий раз радуется: улыбается, оживленно заговаривает, гладит. На протяжении первых недель ей удается все быстрее и легче останавливать на себе взгляд ребенка. Сосредоточение ребенка постепенно становится все глубже и длительнее. Вскоре близкий взрослый занимает положение главного объекта его внимания».[82]
