Книга Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны - Леонид Млечин

— Нет, он скажет. Я велю ему, и он ответит, а я дам вам знать, где находится Евгений Карлович. Слушайте, если вы мне не доверяете, то пусть со мной пошлют инспектора.

Где же спрятался Скоблин?

Там, где ни полиции, ни контрразведке РОВС никогда бы не пришло в голову его искать. С первого этажа дома на улице Колизе, где находился штаб Русского общевоинского союза, Николай Владимирович поднялся на второй этаж, в квартиру бывшего министра Временного правительства, бывшего министра в Сибирском правительстве Колчака, видного в прошлом московского промышленника Сергея Николаевича Третьякова.

Бывший министр, обедневший и одинокий, к тому времени семь лет работал на советскую разведку. По счастливой для Москвы случайности дом, который арендовал в Париже РОВС, принадлежал семье Третьякова. Правда, сам Третьяков из семьи ушел, но его уговорили вернуться. В кабинете председателя РОВС советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство, и несколько лет подряд бывший министр Сергей Третьяков каждодневно проводил несколько часов с карандашом в руках, надев наушники и записывая все, что ему удавалось услышать. Затем он составлял донесение и передавал его сотруднику парижской резидентуры советской разведки.

Третьяков и спрятал у себя Скоблина. Затем Николай Владимирович, которому нужны были деньги, отправился в город. Около четырех утра Скоблина видели в гараже на углу бульвара де Пресбург и Порт дэ Терн. Он искал своего дальнего родственника полковника Воробьева, но не нашел. Не застав его, пошел к своему однополчанину Кривошееву, владельцу книжного магазина. Кривошеева тоже не оказалось дома, дверь открыла его жена. Скоблин попросил стакан воды и денег взаймы, объяснив, что потерял бумажник, а нужно срочно расплатиться. Жена Кривошеева одолжила Скоблину двести франков. Теперь он бросился искать советских разведчиков, которые должны были вывезти разоблаченного генерала из Франции.

Вся французская полиция получила описание Скоблина, его надеялись перехватить на железнодорожных вокзалах и морских портах. Но напрасно… Считается, что Николая Владимировича Скоблина вывезли в Испанию, где след генерала исчезает навсегда. В Испании шла гражданская война, и говорили, что он погиб при бомбардировке. Скорее чекисты от него избавились.

Московские газеты буквально на следующий день сообщили своим читателям об исчезновении белогвардейского генерала Миллера и потом регулярно информировали о ходе поисков. Парижский корреспондент ТАСС охотно цитировал некоторые французские газеты, которые писали, что «заставить исчезнуть генерала Миллера с тем, чтобы поставить во главе белой эмиграции более подходящего для Гитлера человека, несомненно, в интересах той части белой эмиграции, которая связана с фашистской Германией. Миллер не проявлял того рвения и горячности в отношении службы Гитлеру и генералу Франко, которых хотели бы от него некоторые из главарей РОВС».

Парижский корреспондент «Известий» 27 сентября, когда Плевицкую уже арестовали, процитировал «белоэмигранта Бурцева»: «Генерал Скоблин — это новый Азеф. Я являюсь ярым врагом большевиков, но правда — прежде всего. СССР не имеет никакого отношения к этому делу. Похищение было совершено немцами. Правительственные круги Германии желали избавиться от генерала Миллера, который хотя и не был франкофилом, но все же был нейтральным».

Еще через день «Известия» сообщили: «Расследование установило, что Скоблин входил в организацию белогвардейских генералов, занимавшихся вербовкой бывших офицеров врангелевской и деникинских армий, проживавших во Франции, в Германии и на Балканах, для составления из них «русского добровольческого корпуса». Этот корпус должен был влиться в германскую армию «в соответствующий момент». Миллер, так же как и Деникин, был якобы противником открытия в Париже вербовочных пунктов. Скоблину было, по-видимому, поручено его германским начальством ликвидировать Миллера, а затем Деникина».

30 сентября «Известия» посвятили исчезновению генералов подвал на второй полосе: «Фашистские газеты объявили: «Генерал Миллер похищен представителем Советского Союза Скоблиным. Его погрузили на советский пароход и повезли в Ленинград». Действительно, как могут обойтись жители Ленинграда без генерала Миллера? Второе, удешевленное, издание дела Кутепова состряпано».

Но что бы ни писали советские газеты, мало кто сомневался в том, что агенты Москвы средь бела дня похитили в Париже и, вероятно, убили одного из вождей русской эмиграции. Еще один эпизод, ухудшивший отношения России и Запада.

Следствие по делу Плевицкой продолжалось больше года. Надежду Васильевну Плевицкую посадили на скамью подсудимых вместо ее мужа. Суд начался 5 декабря 1938 года, когда бывший председатель РОВС Миллер сидел во внутренней тюрьме НКВД в Москве, а мечтавшего занять его место Скоблина уже не было в живых.

Эмиграция обвиняла французское правительство в позорном покровительстве большевикам. Адвокат Морис Рибе, нанятый РОВС, настаивал на вызове в суд министра внутренних дел как свидетеля:

— Я утверждаю, что 23 сентября 1937 года, когда газеты сообщили об исчезновении генерала Миллера, советский полпред Потемкин был приглашен к председателю совета министров. Глава правительства посоветовал Потемкину предложить Москве передать по радио на коротких волнах «Марии Ульяновой» приказ: «Немедленно вернуться во Францию». Но министр внутренних дел доложил главе правительства, что грузовик, на котором, как можно полагать, привезли Миллера, прибыл в Гавр слишком рано — в два часа дня, и, стало быть, этот след нельзя считать серьезным. Правительство отказалось поэтому от мысли послать за советским пароходом миноносец. Только к вечеру того дня выяснилось, что грузовик прибыл в Гавр не в два часа, а между тремя и четырьмя часами. Но тогда уже было поздно действовать. Почему это произошло? Вот почему допрос министра я считаю необходимым для выяснения дела.

Адвокат Рибе утверждал, что французская полиция фактически парализовала расследование дела о похищении генерала Миллера, дабы не испортить отношения с Советским Союзом. В частности, полицейский комиссар Шовино был уволен в отставку за его рапорты, указывавшие на участие советских агентов в похищении. В министерстве комиссара распекали: «Черт знает, какой рапорт вы написали! Так можно испортить наши отношения с советским полпредством. Министр вне себя от гнева».

— В полиции работают люди сообразительные, — говорил на суде адвокат Рибе. — Они понимают волю министра с полуслова. Иначе невозможно объяснить непростительные промахи, совершенные полицией при расследовании этого дела.

Начальник полиции возражал:

— Я решительно отвергаю подозрения в том, будто полиция руководствуется какими-либо посторонними соображениями. Наша задача раскрывать преступления, кто бы их ни совершал. В дни похищения генерала Миллера я был занят другим сенсационным преступлением — убийством бывшего агента советской разведки Игнатия Рейсса, который пытался расстаться с Москвой. В течение нескольких дней мы разыскали сообщников и арестовали Лидию Грозовскую, не останавливаясь перед тем, что она занимала должность секретаря в советском торгпредстве в Париже.