Книга "Русская освободительная армия" против Сталина - Иоахим Гофман

Правда, собственно боевым действиям вокруг аэродрома предшествовали несколько попыток переговоров, не принесших результата, а в одном случае даже протекавших очень трагично. Подошедший 1-й полк через парламентера вступил в контакт со штабом эскадры: по немецким документам – с намерением договориться о прекращении огня, по русским, что более вероятно, – чтобы добиться немедленной сдачи района аэродрома. Когда русские, как считалось, не стали придерживаться мнимого прекращения огня, только что прилетевший в Рузине начальник штаба 8-го авиакорпуса, полковник штаба Зорге, ранее начальник штаба при генерал-лейтенанте Ашенбреннере, вызвался лично поехать к власовским частям [486]. Зорге мог объяснить себе мнимую враждебность вчерашних союзников только как недоразумение, тем более что, как ему было известно, все части РОА намечалось стянуть к Будвайсу. Он велел подать себе автомобиль, заявив: «Власов – мой лучший друг, я урегулирую дело за пару минут». Но уже вскоре после отъезда его адъютант капитан Кольхунд вернулся назад в одиночку и с ультиматумом, что полковника расстреляют, если аэродром не капитулирует в кратчайший срок. Солдаты РОА исполнили свою угрозу и расстреляли Зорге, который имел большие заслуги в деле немецко-русского взаимопонимания и организации ВВС РОА. Этот эпизод сопоставим с не менее трагичным расстрелом капитана Гавринского немецкими солдатами на вокзале в Нюрнберге. Правда, точные обстоятельства так и не были выяснены [487]. Тем временем с немецкой стороны проявил активность и командир 8-го авиакорпуса, генерал авиации Зайдеман, которому подчинялась 6-я бомбардировочная эскадра или боевая часть «Хогебак». 6 мая Зейдеман поручил адъютанту генерал-лейтенанта Ашенбреннера, старшему лейтенанту Бушману, который находился при выдвигающихся из Дойч-Брод частях 1-го авиаполка РОА, устранить предполагаемые недоразумения с власовскими войсками. Однако когда Бушман после безуспешной попытки попасть к Власову пролетал на самолете «Физелер-Шторх» над районом южнее Рузине, он был сбит подразделениями 3-го полка и при этом ранен. Он так и не выполнил данного ему поручения, а командир полка подполковник Александров-Рыбцов велел доставить его в бессознательном состоянии в дивизионный лазарет в Йинонице, где он оставался до прекращения Пражской операции. Отступая, русские не оставили на произвол судьбы парламентера, который всего за два дня до этого вызвался доставить Власова самолетом в Испанию, и увезли его с собой на санитарной машине [488].

О подходе, как полагали, «всей Власовской армии по нескольким шоссе к аэродрому Прага-Розин» немцам своевременно доложила их воздушная разведка. Когда попытки переговоров провалились и передовые части «наилучшим образом вооруженных и оснащенных власовских войск» уже вели бой с силами боевого подразделения, штаб эскадры принял решение внезапно атаковать русские колонны всеми наличными Ме-262 и расстрелять их с бреющего полета. Батальоны 3-го полка, которые тем временем пытались прорваться с несколькими танками на летное поле, удалось остановить этой атакой, после чего они начали обстреливать территорию аэродрома из минометов и тяжелого пехотного оружия, хотя дальнейшие атаки прекратили. Но для немцев Рузине потерял свое значение. Готовые к бою немецкие машины были переправлены в Зац, и немецкий гарнизон ранним утром следующего дня прорвал русское кольцо окружения. 3-му полку РОА пришлось еще много часов вести огневой бой с арьергардом из имевших боевой опыт войск СС, прежде чем ему, согласно чешским пожеланиям, удалось захватить аэродром Прага-Рузине.

В то время когда 6 мая положение при Рузине становилось критическим, разведывательный батальон во главе с майором Костенко еще находился в районе Радотин– Збраслав, обратив фронт к югу. В штабе дивизии в Йинонице в это утро как раз проходило совещание командиров, когда в 10.00 по радио поступило сообщение командира разведывательного батальона, что его теснят части войск СС с шестью танками «Тигр», под натиском которых он затем отошел вниз по Влтаве, в направлении пражского предместья Смихов [489]. Генерал-майор Буняченко тотчас отдал командиру подходившего из Корно 1-го полка подполковнику Архипову такой приказ: «Архипов, возьми свой полк и иди выручать Костенко». В результате неожиданной атаки 1-го полка немецкая боевая группа «Молдауталь» (части дивизии СС «Валленштейн»), которая тем временем заняла берег реки между Збраславом и Хухле, в послеобеденные часы была вновь отброшена к югу или за Влтаву [490]. Подполковник Архипов, чей полк через Смихов пробился в район мостов Йирасека и Палацкого, приказал до вечера охранять мост через Влтаву южнее Браника силами роты с противотанковой пушкой. К 23.00 6 мая основные силы 1-й дивизии РОА сосредоточились в районе, примерно ограниченном линией Рузине – Бржевнов – Смихов – берег Влтавы – Хухле.

1-й полк находился в районе между Смиховом и мостами через Влтаву, 2-й полк – у Хухле – Сливенца, 3-й полк – у Рузине – Бржевнова, 4-й полк и разведывательный батальон – в Смихове и к северу от него. Артиллерийский полк занял огневые позиции на высотах Злихова и оборудовал выдвинутые наблюдательные пункты.

Как же развивались в эти дни отношения между русскими и чехами? Для оценки Пражской операции этот вопрос имеет решающее значение. Основанием для вмешательства 1-й дивизии РОА в Пражское восстание было русско-чешское военное соглашение, заключенное в Сухомастах 5 мая 1945 г. Так, даже просоветская литература отчасти не может не признать, что власовские войска, как доказано, пришли в столицу «на основе инициативы и требования чехословацких офицеров и офицерских групп из Праги и провинции» и что при них находились и полномочные чехословацкие офицеры связи из района наступления или из Праги [491]. Тем временем, после занятия Праги советскими войсками, военное командование Большой Праги «Бартош», заключившее соглашение с генерал-майором Буняченко, попыталось ослабить впечатление от этого однозначно установленного обстоятельства. Так, генерал Кутльвашр 11 мая 1945 г. сообщил в письме «командованию Советской армии в Праге», что вмешательство РОА последовало по ее «собственному почину» и по инициативе чешских офицеров, как раз находившихся в той местности, т. е. не на основе решения военного командования «Бартош». Однако имеются неопровержимые доказательства тесного сотрудничества чешского военного командования с командованием русской дивизии [492]. Так, «Бартош» в настоятельной форме просил чешского генерала Фишера в Кладно 6 мая в 5.30 «вместе с власовцами» как можно быстрее пробиться к Праге с запада и прежде всего срочно занять район вокруг Рузине с аэродромом. Несколько минут спустя, в 5.50, и Пражское радио, находившееся под влиянием военного командования, впервые – а затем повторно – обратилось к «офицерам и солдатам Власовской армии» и попросило их помощи при обороне города. Капитан Рендл, комендант Лани – летней резиденции президента страны, попросивший генерал-майора Буняченко об оказании поддержки повстанцам, получил 6 мая в 13.00 от генерального инспектората правительственных войск полномочия присоединиться к русскому дивизионному штабу в качестве офицера связи. А в послеобеденные часы того же дня, в 17.30, подполковник Скленарж из военного командования доложил о приближении «наших помощников с заметными силами»: тремя колоннами по шоссе

1) Радотин – Хухле – Смихов,

2) Душники – Мотоль – Коширже,