Книга Духи и сигареты - Юлла Островская

— Почему так происходит, Саш? Ведь это нечестно.

— Люди меняются, Алесандр. В этом все дело.

Саша отпил чаю, взял на кончик вилки салат.

Алесандр молчал. Он внимательно смотрел на Сашу.

— Что ты имеешь в виду? Поясни?

— Люди меняются, Алесандр, — спокойно повторил Саша. — Ты знаешь человека. То есть, тебе кажется, что ты его знаешь. На самом деле, ты знаешь только образ этого человека, который ты же сам и сформировал в своем сознании. Этот образ состоит из его внешнего вида, из его привычек, его симпатий и антипатий, манеры говорить, улыбаться, из его образа жизни, круга общения. Из многих факторов. Понимаешь?

— Приблизительно. Ты говори, я внимательно тебя слушаю.

— Но все эти привычки, манеры, интересы — все эти факторы — зависят в большей степени от внешних условий.

— То есть?

— Например. Возьмем некоего человека. Назовем его условно «Он». В детстве Он общался по большей части со своими родными. Он впитал их образ жизни, их привычки, их проблемы, их интересы, их взгляды. Его собственные мнения формировались под воздействием их мнений, их интересов. Понимаешь?

— Да, разумеется.

— Потом в его жизни появляется все больше и больше людей. Приятели во дворе, школьные товарищи и учителя, да мало ли кто еще. Он узнает, что есть другие миры, отличные от того мира, в котором привык жить он и его окружение. Новые обстоятельства моделируют новые ситуации, в которых уже не получается действовать старыми способами. Приходится формировать новые взгляды. Старые постепенно заменяются. К тому же мы получаем массу новой информации. Планеты, математические формулы, литература, музыка, правила дорожного движения, последние новости. Масса новой информации расширяет наши представления и предоставляет нам право выбора. Со временем в Его жизни становится все больше людей, больше информации. Он меняется. И первого января две тысячи шестого года он уже не тот, каким был тридцать первого декабря девяносто седьмого года.

— Так что же, получается, мы настолько зависим друг от друга и от того, что происходит в мире?

— Нет. Мы зависим от наших взглядов, которые меняются под воздействием обстоятельств. Например. В ситуации А ты совершишь поступок А. По отношению к человеку А ты поведешь себя по модели А. В ситуации В ты совершишь поступок А, по отношению к человеку В ты совершишь поступок А. Поскольку ты уже делал так, ты считаешь это своей индивидуальной манерой поведения, своим неприкасаемым мнением. Ты будешь смотреть на ситуацию В, С и Е с позиции ситуации А, но это ошибка. Потом, уже где-нибудь в ситуации К, ты поймешь, что теперь все иначе, и будешь действовать по модели К. И тебе будет странно и непривычно. Но на самом деле изменилась только ситуация. Вот и все.

— Подожди, но ты сказал — люди меняются.

— Да. Ты создаешь образ человека. Это Модель А. Но проходит время, люди меняются. Компоненты образа изменились. Это уже ситуация В. А ты продолжаешь воспринимать ее по модели А. Но А и В уже не совместимы. Это параллельные линии. Они не пересекутся. У тебя есть любимый шоколад. Но однажды ты замечаешь, что в его составе изменились компоненты. Он стал лучше или хуже — не важно. Он просто стал другим. Но обертка та же. Образ тот же. Ты воспринимаешь эту обертку, и тебе хочется, чтобы содержание, все компоненты были теми же. А это уже невозможно.

— Подожди, но ведь меняются не только «они». Я, получается, тоже «меняюсь»?

— Да.

— А можно сделать так, чтобы этих изменений не было?

— Они все равно будут. Если не будешь меняться ты… Хотя это очень сложно, ты и сам не замечаешь, что перемены происходят. Так вот, не будешь меняться ты — а это, повторяю, невозможно, — будет меняться другой, и все равно ваши пути будут расходиться. Нет, не обязательно расходиться — они просто не совпадут или не пересекутся. Была точка пересечения, но дальше линии пошли под углом, и точки больше невозможны.

— Но неужели нельзя пойти на взаимные уступки, что-то принять?

— Можно. Так обычно и происходит. Но даже этими уступками ты все равно кормишь тот образ, который у тебя уже создан. А образ не резиновый. И бывает, получается так, что перед тобой предстает совсем уже другой человек. Не тот, с кем ты когда-то познакомился. Ты знакомился с Васей, а он стал Василием Ивановичем или Васенькой. А ты не знакомился с Василием Ивановичем и Васенькой. Ты впускал в свою жизнь Васю. Он был тебе интересен, его образ ты знаешь. И теперь надо либо признать, что Васи больше нет, либо знакомиться с Василием Ивановичем или с Васенькой. А это другие, пока чужие люди.

— Но если все настолько нелогично, как тогда жить? Или пользоваться этой схемой.

— Напротив, все слишком логично для того, чтобы мы могли пользоваться этой схемой.

Они помолчали.

— Можно пожать твою руку? — спросил Алесандр. — И спасибо тебе, Саш.

— За что?

— Ну, значит, есть за что.

Не хотелось, и не нужно было спрашивать и говорить о том, о чем говорят обычно люди, которые давно не виделись или которые уже подводят разговор к концу. Можно было общаться без формул. И можно было помолчать вместе.

— Когда мы увидимся в следующий раз?

— Давай сделаем так. Когда ты захочешь встретиться — ты позвонишь мне. Когда я захочу встретиться — я позвоню тебе.

— Логично, — кивнул Алесандр.

Очевидно, графа «Друзья» не останется пустой.

Алесандр возвращался домой ближе к рассвету. Давно не ходил он этой дорогой. Через Литейный мост — его скоро сведут, подождет, — до сфинксов и дальше — на Средний.

Рассветный город. Нет — предрассветный. Сколько таких городов он видел. Сколько раз он видел этот предрассветный город!

Алесандр шел медленно, любуясь своим городом. Потом на набережной ждал сведения моста.

Он обожал это время суток. Предрассветный город, когда теперь уже точно все закончилось и еще ничего не началось.

Сколько он видел таких рассветных городов.

С их мокрыми от ночных дождей мостовыми, с их росами на травах, холодными небесами.

Он знал эти рассветные города, может быть, как никто другой.

Рассветы, когда теперь уже точно все закончилось.

Малый промежуток времени между этим «все закончилось» и тем, что начнется сейчас.

Последние минуты сна. Или первые. Сумерки отступающей ночи и начинающегося дня.

Сколько же раз шел он по предрассветному городу.

Пьяный, трезвый, счастливый, грустный, один, с кем-то, домой, к метро, из клуба, от кого-то, со съемок…

Вот теперь уже точно все закончилось. Не накануне вечером и даже не в последние минуты ушедших суток, а именно теперь, в минуты близящегося рассвета. Осталось чуточку-чуточку и начнется все по-новому или заново.