Книга Мужей много не бывает - Адель Паркс

Мне действительно не терпится сказать ему, что с тех пор, как он появился в моей жизни, в ней все переменилось. Все унылое и мрачное исчезло из нее без следа. Все хорошее и приятное стало еще лучше и приятнее. Мне нравится, что он серьезно и внимательно выслушивает все, что я говорю, — даже если я несу какую-нибудь чепуху, вроде того, какие события, по моему мнению, будут происходить в следующих сериях «Улицы Коронации». И мне нравится, что у него есть собственное мнение на этот счет. Это очень ценное качество — болтая о чепухе, задавать вопросы, показывающие ум и интерес к предмету. Он полагает, что я обладаю этим качеством. Я полагаю, что он им обладает. Он забавный — очень, очень забавный. Его шутки всегда простые и добродушные, а не мерзкие и высокомерные, как у большинства лондонских жителей. Ко всему прочему, он очень умен и хорошо разбирается в огромном количестве самых разных предметов. Понятно, что такие темы, как музыка, национальный учебный план и что идет в кинотеатрах, ежедневно обсуждаются в учительской, но Стиви также может интересно говорить о новом законопроекте, который пытается протолкнуть правительство, о литературных новинках, о мотоциклах и об охотничьих ритуалах древних кочевых племен Африки. Возможно, здесь все дело в разносторонности шотландской образовательной системы, но на меня его эрудиция все равно производит огромное впечатление.

И есть еще причины, из другой области. Когда он смотрит на меня, его взгляд опаляет мне душу, высекает на сердце и разуме послание надежды. К тому же он так хорош в постели, что не влюбиться в него просто невозможно. Люди приезжают в Вегас ради игры и азарта. Ради риска.

Я ставлю на червового короля, Короля Сердец. И еще мне кажется, если я ему не признаюсь, то просто лопну.

— Ты сегодня наденешь это платье? — спрашиваю я, присаживаясь на постель. Я еще липкая от пота и масла для загара, поэтому стараюсь не коснуться его. Рядом с платьем Белла расположила прекрасно подобранные аксессуары: пару лодочек, сумочку с блестками и серьги. Все это похоже на фотографию из журнала мод.

— Оно мне немного длинновато. Розовый твой любимый цвет, не так ли? — Говоря так, Белла улыбается своей ослепительной улыбкой.

— Ты что, шутишь?! — До меня наконец доходит, что она предлагает его мне.

— Нет, я не шучу. Я купила его тебе — ну, или скорее это Филип купил. Его деньги, мой выбор. Мы хотели поблагодарить тебя за то, что ты вытащила нас в такую замечательную поездку. Думаешь, зачем я днем столько времени потратила на магазины? Я искала это платье. Видишь, это твой размер, и туфли тоже.

Я беру в руки изящные туфли на ремешках и внимательно их разглядываю. Красивые — сверкающая смесь атласа и стразов — и абсолютно в моем вкусе. Себе Белла выбрала бы каблуки повыше. Это показывает, с каким вниманием она их выбирала.

— Господи боже мой! — взвизгиваю я. — Когда я в этом выйду, все просто попадают!

Белла смеется, а потом, поддразнивая меня, говорит:

— Мне нравятся твои неожиданные приступы скромности. Это так освежает.

А затем мы обнимаемся. Мы часто обнимаемся — при встрече и прощании, и когда Эдди скажет что-нибудь очень уж милое, и когда одной из нас просто хочется обняться. Но в последнее время мы обнимаемся гораздо реже, чем раньше, — я осознаю это в тот момент, когда Белла крепко вцепляется в меня. Я первая сделала движение навстречу ей, но теперь она меня не отпускает. Медленно и осторожно я отстраняюсь от нее. Опустив взгляд, я смотрю на стоящую передо мной женщину. Не знаю, может быть, здесь дело в нашей с ней разнице в росте, но она кажется мне хрупкой, словно стеклянная статуэтка: одно неуклюжее движение, и она разлетится на осколки.

— Эй, Белла, с тобой все нормально?

Она выглядит так, будто сейчас расплачется.

— Я рада, что вещи тебе понравились. Я боялась, что ты решишь, что я перегнула палку и выбрала слишком вызывающее платье.

— Детка, с твоим безупречным вкусом ты можешь перегибать палку сколько угодно, — шучу я. Я по-прежнему сижу на постели. Я ловлю себя на том, что руки сами собой тянутся к платью. Не могу поверить, что оно мое. Хочется немедленно его примерить, но сначала мне нужно принять душ.

— А знаешь, я помню, — говорит Белла. — Я помню, каково это, когда хочешь купить дорогую вещь, но не можешь ее себе позволить.

— Да ну, Белла, конечно ты помнишь, — улыбаюсь я. — Мы с тобой не один час провели, делая воображаемые покупки.

Мы с Беллой любили играть в игру, во время которой мы сидели и перелистывали какой-нибудь журнал — не важно какой, это мог быть «Вог» или даже каталог сети магазинов «Аргос». Смысл игры заключался в том, что на каждой журнальной странице мы выбирали один предмет в качестве воображаемой покупки. Сколько бы предметов ни привлекло твое внимание на каждой конкретной странице, «купить» можно было только одну вещь, и в то же время ты не мог «уйти без покупки», даже если на странице была представлена только новая линия комодов.

— Нет, я имею в виду — еще раньше. У нас с тобой не было лишних денег, но мы не были по-настоящему бедными. Нам было на что покупать еду и чем платить за квартиру. А я говорю о настоящей бедности. Когда я была маленькой, после смерти мамы отец перестал выходить в море. Если он не ловил рыбу, у нас не было денег. Вообще не было, Лаура, а не так, как у нас. — Белла поворачивается и смотрит мне прямо в глаза. — Нам не на что было покупать одежду, даже трусы и носки.

— И как же вы жили?

— У нас были хорошие соседи. Они отдавали нам одежду и другие вещи, и так мы смогли продержаться до того времени, пока мальчики не стали достаточно взрослыми, чтобы самим выходить в море. Я просто… — Она не в силах закончить предложение. — Это было очень печально. В жизни не всегда все именно так, как кажется. Не все так просто. Вот что я хотела сказать.

Я не знаю, почему Белла решила рассказать мне об этом именно сейчас, особенно после нескольких лет, когда вообще никто не слышал, чтобы она распространялась о фактах своей биографии, но я понимаю, что сказанное ею — важно. И еще я понимаю, что больше она не собирается ничего рассказывать, потому что она говорит:

— Ну, иди примерь свой новый наряд. А я приму душ.

33. УПРЯМАЯ ЖЕНЩИНА

Белла

— Привет, Амели! Это я.

— Э-э-х-м-м? — В возгласе Амели трудно различить осмысленную коммуникативную единицу.

Я смотрю на часы.

— О, черт, извини, пожалуйста. Совсем забыла о разнице во времени. В Лондоне сейчас наверное… сколько?

— Час ночи, — ватным ото сна голосом говорит она.

— Прости. Я позвоню в другое время.

— Не смей вешать трубку! Я хочу услышать последние известия. Подожди, я пойду выпью воды. — Через минуту она возвращается к аппарату, уже не такая сонная. — Ну что? Все раскрылось и был большой скандал?

— Нет. — Я с трудом сдерживаю раздражение. Мне было бы больше по душе, если бы Амели не выказывала такую непоколебимую уверенность в том, что все закончится взрывом. Что ей, трудно, что ли, хоть раз сдержаться и не отпускать подобных фразочек? Ведь есть же шанс, что ситуация разрешится безболезненно.