Книга Ночные проповеди - Кен Маклауд

Но выглядел он не шокированным, а скорее глубоко опечаленным.

– Мы практически полностью уверены в том, что человек, известный вам как Грэм Орр, – робот, – заявил инспектор.

Вот теперь Ливингстон и в самом деле удивился. Он резко выпрямился, его загорелое лицо побледнело.

– Робот? Как? Не может быть!

– Почему бы и нет, мистер Ливингстон?

– Но я… я же преломлял с ним хлеб, разговаривал с ним… ну обо всем разговаривал. Он же был под моей крышей, за моим столом. Инспектор, вы когда-нибудь видели, чтобы роботы пили и ели?

– Нет. Но я лишь однажды видел человекоподобного робота, так сказать, во плоти. И я уверен, что правдоподобно изображать принятие пищи им вполне по силам. Похоже, вы считаете, что не могли обмануться. Но Орр – вернее, Хардкасл – сумел обмануть нескольких настоящих ветеранов войны.

– Ну раз так… – заговорил Ливингстон, но не окончил фразы.

Он рассеянно посмотрел в стену.

– Как вы с ним познакомились? Вы давно его знаете?

Ливингстон встрепенулся.

– Я встретился с ним лет десять назад. Перед тем как организовать компанию, я был инженером-фрилансером. Сам себе находил работу, пробивался наверх. Он был таким же. Мы вместе сделали несколько заказов, лет пять сотрудничали, правда, с перерывами. Это задокументировано, если хотите, можете найти. Он мне показался очень знающим робототехником – неудивительно, учитывая армейский опыт, – и отличным парнем. Честным, серьезным. Он гостил у нас в доме несколько раз. Мне кажется – верней, казалось – ему было приятно находиться рядом с людьми, которых не отталкивала его внешность. Даже дети скоро к нему привыкли. Сперва я строго наказал проявлять вежливость и уважение, но он им понравился, и вскоре они уже радовались, когда Грэм приходил. Я подумал, что это для них будет хорошим уроком: не стоит судить человека по внешности.

– То есть вы были с ним в хороших отношениях.

– Ну да. Однако он не хотел искать себе работу. Я счел, что у него достаточно денег от программы «Нефть за кровь» и на семью ему тратиться не нужно. А затем несколько лет мы почти не виделись. Хотя он время от времени интересовался, нет ли каких контрактов. Обычно я отвечал, что нет, но, когда подвертывалась подходящая работка, то вспоминал о нем. Остальное вы уже знаете. Я даже и подумать не мог, что он воспользуется моей добротой для убийства епископа.

– Да, этого вы предвидеть не могли, – согласился Фергюсон. – Мне интересно, вам когда-нибудь приходило в голову проверить его биографию?

– С чего бы? Чего я там не знаю?

– Того, что Грэм Орр – настоящий Грэм Орр – был убит в Войнах за веру.

И снова Ливингстон удивился:

– Откуда вы знаете?

Фергюсон глянул на Хатчинс. Та подалась вперед, протянула свой планшет.

– Вот выдержка из «Белфаст Телеграф», а вот – армейские документы.

Ливингстон просмотрел, нахмурившись.

– Недоразумение, не иначе, – заметил он, отдавая гаджет.

– Вы так уверены?

– Я уверен, что он – человек по имени Грэм Орр, и все, что он рассказывал о войне и о себе, согласуется с документами – за исключением смерти.

– И вам не приходило в голову проверить?

– А вы всегда проверяете записи о своих друзьях, чтобы определить, живы они или мертвы? – раздраженно спросил Ливингстон.

– Вы знали о его религиозных взглядах? Ливингстон чуть качнулся, будто его буквально сбила с ног внезапная смена темы.

– Какое это имеет отношение к делу?

– Мистер Ливингстон, бросьте, – посоветовал Фергюсон. – У нас убедительные доказательства того, что он убил сперва священника, потом епископа. Достаточные основания для соображений насчет религиозной мотивации.

– Скорее антирелигиозной!

– Нет, мистер Ливингстон. Это мы исключаем. К тому же у нас есть очень весомые причины полагать, что у него действительно была весьма специфическая религиозная мотивация. Вы что-нибудь знаете об этом?

Ливингстон откинулся на спинку кресла.

– Насколько мне известно, он христианин.

– Тогда почему вы предполагаете антирелигиозную мотивацию? – спросила Хатчинс.

Ливингстон посмотрел на нее, развел руками.

– Детектив-сержант, если я ошибался насчет самой его природы, могу я ошибаться и насчет его веры?

– Риторический вопрос, – заметила Хатчинс.

Ливингстон не ответил.

– Как вы полагаете, какой он христианин? – спросил Фергюсон.

– Возрожденный христианин, – сказал Ливингстон без тени иронии. – Если хотите знать, к какой ветви христианства он формально принадлежал, – это написано в статье, которую вы мне показывали. Пресвитерианская церковь Северной Ирландии.

– Именно она? А не конгрегация Третьего ковенанта, например?

– Что? – Инженер закрыл глаза и потряс головой. – Конгрегация Третьего ковенанта? – Он снова посмотрел на полицейских. – Никогда о ней не слышал. Что за конгрегация?

Фергюсон выудил из кармана пиджака копии пяти прокламаций Третьего ковенанта. Ливингстон просмотрел их, вздыхая и качая головой.

– Прискорбные писания, – констатировал он, возвращая листки. – Уверяю вас, я не слышал от Грэма ничего подобного.

– Мы обнаружили доказательства того, что он их печатал.

– Инспектор, я просто теряюсь. Мне жаль, что мой знакомый одобрял подобную еретическую чушь.

– Есть вопрос, который я не могу вам задать, – поведал инспектор, пряча листки в карман. – По крайней мере не арестовывая вас. Я уверен, вы понимаете, что это за вопрос.

Ливингстон посмотрел ему прямо в глаза.

– Я не стыжусь признаться в своей вере. Печально, если из-за этого на меня падет подозрение. Но я не имел ни малейшего понятия об этих прокламациях.

– Так отчего же вы позвонили в полицию? – спросила Хатчинс.

– По той же причине, по какой сюда пришли вы. Как только я увидел новости, то понял: рано или поздно вы выйдете на мою компанию. Я посчитал, что лучше самому сделать первый шаг.

– Все звонки регистрируются, – напомнила Хатчинс.

– Это хорошо, – отметил Ливингстон, вставая. – Ну если у вас все…

– Пока – да, – сказал Фергюсон. – Если что-либо узнаете об Орре-Хардкасле – сообщите нам немедленно.

– Конечно, – согласился Ливингстон. Он кивнул сперва сержанту, затем инспектору. – Доброго утра вам, сержант, и вам, инспектор. А теперь, если вы не против…

– Провожать не надо, – кивнул Фергюсон.

Дождь лил по-прежнему. В машине Адам едва успел стереть воду со лба, как Хатчинс взорвалась: