Книга Они написали убийство - Светлана Алешина

Он придвинулся к ней и обнял. Катя, однако, резко двинула плечами, показывая, что ей это неприятно.

Черт побери! Неужели он переиграл? Блин, советовал же ему друг, психолог Толик — сначала дело, потом слова! Сначала — телесный контакт, потом душевный. А Пашка Абрамцев вообще цитировал известную песню — «есть только миг, за него и держись». К отношениям с женщинами эти слова как нельзя более точно подходят.

Лохман удрученно встал и прошел на балкон. Над Тарасовом нависала душная июльская ночь. Природа шептала о том, что сейчас — апогей жизни, ее пик. А тут — приходится терпеть очередное поражение. Неужели в эту ночь ему не суждено завоевать эту женщину?

Выкурив сигарету, Лохман вернулся в комнату. В этот момент Катя встала с кресла и, покачиваясь, направилась в сторону ванной комнаты.

— Катюша, я надеюсь, ты не собираешься делать глупости? — на всякий случай спросил Виктор.

— Н-нет! — гневно ответила она, стоя на пороге комнаты. — Я всего лишь хочу смыть с себя всю грязь, которую ты мне сейчас рассказал. А заодно и тело привести в порядок — на улице жара тридцать градусов.

Она уже собиралась было пойти в ванную, как вдруг вернулась.

— Лохман, я надеюсь, ты перед приходом сюда выполнил необходимые гигиенические процедуры? — спросила она.

— А как же! — повел бровью Виктор, наливая себе спрайт. — Все в лучшем виде.

— Я надеюсь, у тебя там все нормально? — задала последний вопрос Катя, красноречиво показывая глазами на нижнюю часть его тела.

Вот он, долгожданный момент! Момент истины! Сработало! Теперь это моя женщина, дорогой Борис! — торжествовал внутренне Виктор Лохман.

— Катюша! — всплеснул он руками. — Если ты сомневаешься, ультрачувствительное резиновое изделие всегда со мной.

Он похлопал по карману своей рубашки. Катя слегка недоверчиво посмотрела на мужчину, которому через час суждено было стать ее первым за многие годы любовником, и резко вышла из комнаты…

* * *

— Ну, вот, собственно, и все, — устало сказала Катя, давя в пепельнице очередную сигарету.

Их было выкурено в этот вечер немало. Удальцова предавалась воспоминаниям, и собеседницей ее была не кто иная, как Лариса Котова.

— И что же происходило потом? — осторожно спросила Лариса.

— А что? — поморщилась Катя. — Борис приехал из Москвы, глаза, как всегда, пьяные и честные… Блин!

Она схватилась за голову и уже собиралась разрыдаться, но Лариса взяла ее за руку.

— Успокойтесь.

— Я спокойна. — Удальцова отстранилась, выпрямилась и снова стала сильной, жесткой женщиной. — Как была спокойна и тогда… Ну, не сразу, а слегка после. Сначала я ненавидела его, потом Лохмана.

— Вы с ним потом встречались?

— Несколько раз, но ничего между нами уже не было. Конечно, он все врал мне про свою любовь, он любил только эту проблядушку Арину… После того как все вскрылось, Борис стал подлизываться ко мне, Лохман с Ариной тоже помирились… Потом он подарил ей на день рождения золотое кольцо, — лицо Удальцовой вытянулось. — А для меня было даже тортика жалко, постоянно приходилось просить!

Она презрительно поджала губы и закурила.

— А его отношения с Ариной, как я поняла, восстановились? — Насколько я знаю, они даже собирались пожениться. Она решила вдруг ни с того ни с сего выйти за Виктора замуж. Назло всему миру, что ли? Да только что-то там не заладилось…

— А что с кредитом, который Борис взял в июле? Неужели вы ничего не слышали об этом?

— Зачем мне врать? — Удальцова, казалось, была оскорблена.

Она снова, как и прежде в разговоре с Ларисой, в мгновение ока перешла из подавленно-депрессивного состояния в жестко-агрессивное. Когда речь зашла о деньгах, она нахмурилась и посмотрела на Ларису как на злейшего врага.

Та же в свою очередь внимательно наблюдала за Катей, стараясь понять ее. С одной стороны, если верить фактам, эта взбалмошная и истеричная дама была способна на весьма импульсивные поступки. А с другой, была несколько наивной и не мудрой с житейской точки зрения женщиной. Ее легко можно было обмануть, что, собственно, неоднократно проделывал тот же Фомин, мир его праху…

— Кстати, Катя, насчет энергетики кухни, это вы серьезно говорили? — вдруг вспомнила Лариса. — Честно говоря, в первую нашу встречу вы произвели на меня впечатление не совсем нормального человека.

Удальцова замерла на месте и некоторое время сидела не шелохнувшись. Потом медленно повернула голову к Ларисе и сказала:

— Я не зря в молодости ходила на курсы экстрасенсов. Я уверена, что в кухне что-то не так… — Она покраснела. — А, ладно, не будем об этом! Хватит, надоело! Я решила, что былого уже никак ни вернешь, и надо начинать новую жизнь, как бы ни было тяжело без мужа. Что ж поделаешь, буду учиться у Арины Борисовой… Сволочь!

Катя сжала кулаки так, что они побелели. Было видно, что, если бы Арина была здесь, ей бы точно не поздоровилось.

— А что с вашей сексуальной озабоченностью?

— Да вроде сейчас поспокойнее стало. — Удальцова посмотрела на Ларису открытым взглядом.

— Извините, последний вопрос можно задать? — Лариса взяла Катю за руку, чтобы немного смягчить обстановку. — Кого вы лично подозреваете?

— Как ни странно, но Арину Борисову, — тут же ответила Удальцова.

— Почему?

— Потому что мне так хочется… — совсем уже в духе театра абсурда отрезала Катя.

И спустя некоторое время добавила:

— У меня нервы совсем расшатались. Никого я на самом деле не подозреваю, и вообще я очень устала.

— Извините, пожалуйста…

— Нет-нет, мне нужно было выговориться. Я рада, что в тяжелую минуту у меня нашлась подруга, которой можно было все вот так сказать.

Лариса улыбнулась, поднялась и прошла в прихожую. Ей было понятно, что пора уходить. Этот разговор состоялся через два дня после похорон Бориса, рана была еще слишком свежа, чтобы перегружать Катю расспросами.

Когда Лариса уже оделась, зазвонил телефон. Катя взяла трубку. Разговор продолжался где-то минуту. С каждой секундой лицо Кати становилось все более мрачным. В конце разговора она неожиданно крикнула в трубку:

— Да пошли вы все!

И закинула радиотелефон на диван.

— Что случилось?

— Они угрожают мне, эти гребаные москвичи. Требуют назад деньги. Но их у меня нет и быть не может…

— Катя, моя подруга Эвелина как-то представила меня как мисс Марпл, — сказала Лариса. — Это преувеличение, конечно, но я постараюсь вам помочь. Было несколько случаев, когда я разобралась в тех делах, где даже органы оказались бессильны.

— Лариса, пожалуйста, я вас очень прошу! — В глазах Удальцовой читалась отчаянная мольба.