Книга Срочно в номер; Погибать, так с музыкой - Светлана Алешина

Так мы и познакомились.

Глава 10

Я прошла в кабинет, и Булков показал мне на стул перед своим столом.

– Присаживайтесь, меня зовут Антон Васильевич, – представился он, положив мой пропуск на край стола. – Я постараюсь не слишком утомлять вас, но дело серьезное, так что будем работать. Хорошо?

Я кивнула, присела на стул, терпеливо подождала продолжения, и оно не задержалось.

Булков раскрыл почти пустую папку, лежащую на столе, и вынул из нее несколько листов бумаги.

– Я задам вам стандартные вопросы, просто так положено, – извиняющимся тоном сказал он. – А потом мы обсудим интересующую нас тему.

Я кивнула и продиктовала все, что этот скромный мальчик захотел услышать: имя-фамилию-адрес-место работы-семейное положение. Зачем ему понадобился ответ на последний пункт – понятия не имею, но подозреваю. Моя Маринка на одной этой детали уже бы построила целую версию, я же пока воздержалась. Может быть, и на самом деле положено это записывать, не знаю.

– Вы, наверное, догадываетесь, что наш с вами разговор пойдет о вчерашнем происшествии, – начал разгоняться Булков, и в его глазах блеснул азарт естествоиспытателя.

– Есть такое дело, – кивнула я.

– Вы о чем это? – неожиданно напрягся мой следователь.

– Догадываюсь, о чем пойдет разговор, – пояснила я. – Тем более что вы заранее предупредили меня по телефону.

– Ну да. Конечно. Возбуждено уголовное дело за хулиганство. Но это пока, Ольга Юрьевна, нужно же с чего-то начать. Если в процессе делопроизводства выявятся эпизоды, которые заставят нас подумать, что тут имело дело грабительское нападение, или покушение на убийство, или терроризм, то всегда есть возможность изменить статью по причине вновь открывшихся фактов. Я понятно излагаю?

– Вроде да, только мне неясно, какое отношение я имею к жертвам терроризма? Что-то мне непонятна ваша логика.

– Это логика не моя, а руководства. Ольга Юрьевна, давайте пока поработаем в этом направлении, а потом посмотрим. Хорошо? – Булков поерзал на стуле, усаживаясь удобнее, и я с некоторым страхом подумала, что он расположен говорить долго.

– Ну ладно, – осторожно согласилась я. – Давайте поработаем.

– Вот и прекрасно. А теперь, если уж вы засомневались в нашей логике, ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: какой модели была машина, из которой вас обстреляли?

– Я уже говорила, что не запомнила этого. Все произошло достаточно неожиданно. Мало ли кто мимо проезжает? Я же не знала заранее, что из нее начнут стрелять.

– Я это уже прочитал, – вздохнул Булков и показал мне протокол вчерашнего допроса в милицейской машине. – Может быть, вы вспомнили что-то новое?

Я покачала головой.

– Ну, хорошо. Кстати, должен вам заметить, что для жертвы нападения вы неплохо держитесь.

– Спасибо, я журналист, – ответила я.

У Булкова удивленно дрогнули брови.

– Не понял? – сказал он.

– Уже сама моя профессия предполагает какой-то риск, иной раз переходящий границы обыденного, – занудно процитировала я свою собственную статью, которую он, конечно же, не читал.

– Понятно, – кашлянул Булков. – Тогда попробуем подойти с другой стороны. Расскажите мне, пожалуйста, все с самого начала, с того момента, как вы со своим спутником вышли из ресторана «Фламинго».

Ну я и рассказала.

Я рассказывала долго, по ходу вспоминая какие-то мелкие и ничтожные подробности вроде аляповатой брошки на старухе-гардеробщице, и прочие ненужности, наблюдая, как Булков все это внимательно выслушивал.

После того как я закончила, он проговорил:

– Ну что ж, подведем наши неутешительные итоги. Номера такси вы не запомнили. Водителя тоже, врагов у вас нет, и ничего вы не знаете.

Булков покрутил в руках карандаш.

– Мда-а, задали вы мне задачку со всеми неизвестными. – Помолчав, он спросил: – А что за дела вас связывают с господином Сидоровым Владимиром Петровичем? Как я знаю, вы встретились с ним во «Фламинго» и обсудили какое-то дело.

– Мы встретились, но ничего с ним не обсуждали, – резковато ответила я. – Появилась мысль просто поговорить о чем-то и заодно пообедать. Если вам все доложили, то, наверное, и про меню доложили тоже. Оно было неплохим.

– Про меню мне ничего неизвестно, – признался Булков. – А вот про отдельный кабинет я знаю. Согласитесь, что не всегда желающие поужинать в ресторане удаляются в отдельный кабинет. Тут просматривается какой-то умысел, вам не кажется?

– Или, говоря на вашем профессиональном языке, «предварительный сговор»? – Я позволила себе улыбнуться и попросила разрешения закурить.

– Я ничего не сказал про сговор, – с непонятной улыбочкой на лице проговорил Булков. – Вы, Ольга Юрьевна, по своей… хм… журналистской привычке немного перегибаете.

– Не совсем понимаю, о чем идет разговор. – Я подумала и решилась на небольшое обострение. – Мы говорим о покушении на мою жизнь, названную вами хулиганством, или же о моих встречах с разными людьми? Такое впечатление, что меня уже пытаются в чем-то обвинить. А какая это будет статья? Неужели про злостное хулиганство?

– Ох, Ольга Юрьевна! – примиряюще улыбнулся Булков. – Ну какая же вы, право… Хорошо, я вам все расскажу. У нас есть основания предполагать, что покушение на вас произошло вследствие именно этой вашей беседы с Сидором. Вас с ним ничего не связывает. Мы никогда не получали сигнала, что вы с ним имеете какие-то дела. Явилось откровением в какой-то мере и то, что вы с ним настолько в хороших отношениях, что можете даже ходить по ресторанам.

– А вы так внимательно проследили все мои контакты? – спросила я.

– Не ваши, Ольга Юрьевна, не ваши, а Сидора! Вы для нас… с точки зрения работы, – моментально оговорился Булков, – не представляете интереса. А вот Сидор – совсем другое дело. Это наш кадр, наш контингент, так сказать, и его связи, его контакты мы знаем досконально. Вы никогда в них не фигурировали, поэтому мы и подумали, что эта встреча носила, так сказать, ознакомительный характер. Верно ведь?

– Ну, до какой-то степени, – уклончиво ответила я.

– Верно, верно, – продолжал нажимать Булков. – А что могло послужить причиной для этого знакомства? Это мы спросили у себя и тогда обратили внимание на вашу газету.

– А раньше вы о такой газете разве не слыхали? – посочувствовала я.

– Обижаете, Ольга Юрьевна, обижаете! Любимейшее, можно сказать, чтиво. Но теперь, из-за того что вы появились в поле нашего зрения уже не как редактор любимой газеты, а как потерпевшая, мы взглянули на вашу работу под другим, так сказать, углом зрения.

Булков неожиданно колко и хитро посмотрел на меня и быстро отвел глаза в сторону.