Книга Красавица и пират - Жюли Галан

– Это ты про нас? – уточнила Жаккетта, пропустившая все самое интересное.

– И про вас, неотразимая госпожа Нарджис, тоже! Скажи, маленькая, ты не обидишься, если узнаешь, что обязана спасением лишь тому обстоятельству, что мужчины из замка тайком от хозяина бегают этим бродом к веселым девицам? Ведь Волчье Солнышко был от нас в двух шагах, мы в кустах чуть от страха не померли.

– Только порадуюсь, – трезво рассудила практичная Жаккетта. – Да пусть бегают себе на здоровье и дальше. Главное, что и нам пригодилось.

– Золотые слова! – Рыжий пошел седлать лошадь Жанны.

Глава XXXI

Беглецы направлялись к городку Этревиль, который играл важную роль в крае. От деревни он отличался наличием по крайней мере четырех важных вещей: крепостной стены, защищающей безопасность горожан, рынка, на котором совершался практически весь товарооборот округи, церкви святой Женевьевы, покровительницы лесов, и здания городского совета, где в подвале была устроена и городская тюрьма.

Ну и бордель в нем, конечно, был – источник возникновения тайного и прямого пути из Шатолу в Этревиль.

Вот по этому-то натоптанному пути сейчас беглецы и мчались галопом.

– Это приятно, – заметил Рыжий в одну из коротких остановок, – когда вдумаешься, что мы едем с абсолютной гарантией, что этот путь самый короткий!

Жанна же, одобряя короткий путь, совсем не разделяла восторгов Рыжего. Подозрительные мысли зашевелились в ее голове: слишком уж уверенно Жильбер ведет их самой короткой дорогой… Но Жанна одернула себя и решила не опускаться до гнусных подозрений.

Жаккетту же больше волновала погоня на хвосте. Обещанные Жильбером четыре часа форы истекли. Как бы опять не услышать за спиной переливы собачьего лая.

Уже светало, и это было очень кстати – с рассветом городские ворота раскроют и можно будет беспрепятственно попасть в городок.

Короткий путь, в конце концов, вывел их на обычную наезженную дорогу. По ней уже тянулись повозки с товарами, крестьяне спешили успеть занять хорошее место на рынке.

Теперь беглецов возглавил Рыжий. Жильбер переместился в арьергард отряда. Рыжий ехал осторожно, стараясь держаться подальше от повозок, чтобы не возбуждать излишнего любопытства странным видом Жанны. Не доезжая городка, он свернул в дубовую рощу. На желудях этой рощи выкармливало свиней не одно поколение горожан. Там их ждал мусульманин из свиты Рыжего.

– Привал! – объявил пират.

– Почему? – недовольно спросила Жанна, спешившаяся первой. – Ведь до города рукой подать. Так хочется поскорее до безопасного места добраться!..

– Так надо! – остался на удивление кратким Рыжий.

Он о чем-то долго говорил по-арабски со слугой. Жанна, Жильбер и Жаккетта ждали. Рыжий переговорил со своим человеком и принял от него тюк. Весело сказал:

– Организовать ваше бегство, дамы, выходит куда дороже, чем выкупить вас, даже если бы виконт заломил цену, которую платит за красивых женщин турецкий султан.

– И откуда вы взялись на нашу голову, непостижимо благородный и удивительно богатый морской разбойник? – язвительно спросила замерзшая и проголодавшаяся Жанна.

«Госпожа, похоже, начала выздоравливать…» – заметила про себя Жаккетта. Жанна продолжала:

– Просто необъятна щедрость вашей души! Тратить собственные средства, спешить в дебри и болота и там, рискуя жизнью, вызволять из беды двух попавших к безумцу женщин. Ваше имя, случайно, не святой Иоанн Милостивый? Почему вы все это делаете?

– Я не откажусь выслушать хвалебную оду в свой адрес еще разок, в свободное время. – Рыжий слушал ехидные вопросы Жанны и распаковывал тюк, вытаскивая из него одежду. – Одевайтесь. И ты, маленькая.

Жанне достался мужской костюм, хороший, но не новый. И что удивительно, точнехонько впору.

Жильбер сменил свои плащ и шляпу на другие. Теперь узнать его с первого взгляда было труднее.

Жаккетта получила самое обычное, затрапезное платье, рубашку, фартук, чепчик и даже разочаровалась. Нет бы что – нибудь более романтичное! Так, она и дома ходила, и в замке Монпеза, пока камеристкой не стала – Обидно как-то…

Они с госпожой зашли за дуб и принялись одеваться.

Рыжий говорил, обращаясь к шуршащей за деревом Жанне:

– Раз есть минутка обменяться любезностями, то скажу, что святой Жан Александрийский и вправду я. Собственная доброта поражает меня до глубины души, и каждое утро я уговариваю себя: «Жан, старина, плюнь на добрые дела! Вдовы, старики, сироты и сбегающие из гаремов красавицы обойдутся без твоего участия. Живи, как живут другие!» Увы, ничего не выходит.

Но здесь я с сугубо корыстными целями. Просьба Абдуллы пока не выполнена, вы еще не добрались туда, куда хотели. Кроме этого, я преследую личный интерес.

Но если вы, госпожа Жанна, задумаете на досуге вышить новую икону, что-то вроде «Святой Иоанн спасает графиню от волка-оборотня», я не стану возражать. Только нимб сделайте побольше и на плаще голубые незабудки.

– Вышить?! – прошипела Жанна из-за дуба. – Никогда!

Одетая в крестьянский наряд Жаккетта вышла из-за деревьев и вопросительно уставилась на Рыжего. К ней присоединилась Жанна, из которой получился миловидный, но субтильный юноша.

– В город мы пойдем порознь, – объяснил Рыжий. – Мы с госпожой Жанной составим одну группу. Жильбер и Саид – вторую. Жаккетта пойдет пешком. В городе найдете проулок между зданием магистрата и церковью святой Женевьевы. Там нас ждут Али, Ахмед и Махмуд. Если кто-то по каким-то причинам не попадет в проулок, идите в харчевню «Звонкий кочет». К закату туда подойдет Ахмед. Все, пора.

Рыжий вручил Жаккетте корзину, чмокнул ее в нос, вскочил в седло, и они с Жанной уехали первыми. Чуть выждав, пустились в путь и Жильбер с Саидом. Жаккетта поплелась пешком последней, волоча довольно тяжелую корзину и уныло размышляя, что, пожалуй, все превращения в ее жизни завершились. Прошла она извилистый путь от камеристки до гаремной наложницы, побыла почти знатной дамой и закончила тем, чем была до прихода в замок.

Идет теперь деревенская девица в город, юбками дорожную пыль метет…

Этревиль был близко только по меркам верхового человека. Пешком, оказалось, до него пылить и пылить.

Жаккетта охотно поменялась бы с Рыжим местами, пусть бы она верхом с госпожой Жанной в город ехала, а он бы крестьянкой шел пешком.

Утро было холодным, только к полудню солнце вернет осеннему дню почти летнее тепло, а пока зябли руки и ноги. Жаккетта шла без плаща, мерзла и злилась.

Рядом с ней притормозила телега. На ней громоздились корзины, устланные крапивой, из которой торчали чешуйчатые хвосты. Толстый, веселый дядюшка вез на продажу свежую рыбу.

– Садись, дочка! – предложил он. – Что-то шаг у тебя совсем усталый, да и лицо кислое.