Книга Твое нежное слово - Кэрин Монк

Зареб решил лично убедиться, что насос действительно работает. Тогда он сможет возвратиться к Камелии и проводит ее в лагерь. Предупреждение ветра было ясно.

Надвигалась опасность, она подходила все ближе.

Глава 14

– Посмотри, Оскар, что ты натворил, – нахмурилась Камелия. – Почему нужно есть печенье на моем столе?

Оскар сунул в рот остаток печенья, обрушив на книги и бумаги дождь сухих крошек.

– Где ты его взял? – ворчала Камелия, стряхивая с них крошки. – В моих чемоданах овсяного печенья не было.

Оскар поднял оброненное перо Харриет и приложил его ко лбу.

– Если тебе их дает Оливер, тогда ешь их, пожалуйста, в его палатке, – серьезно сказала Камелия. – Иди сюда, Харриет, посмотрим, может, ты избавишь меня от крошек.

Она протянула птице кусочек печенья, соблазняя Харриет слететь со спинки стула и склевать крошки.

– С этого момента я строго запрещаю тебе есть в моей палатке. Я не могу работать, когда ты устраиваешь такой беспорядок.

Оскар печально посмотрел на нее.

– Руперт никогда не ест в моей палатке. – Камелия посмотрела на свернувшуюся на кровати змею. – Он выйдет, поймает хорошенькую ящерицу или жирную мышь, а потом возвращается сюда, чтобы переваривать еду. Руперт никогда не устраивает беспорядка.

– Я и не знал, что змеи настолько опрятны, – удивленно протянул низкий голос.

Камелия, задохнувшись, обернулась и увидела у входа в палатку Саймона.

– Нужно будет рассказать об этом моему младшему брату Байрону. Он пытается убедить родителей, что змеи прекрасные домашние животные, и добавит аккуратность в перечень их достоинств. – Саймон вопросительно поднял бровь: – Можно войти, Камелия? Или вы по-прежнему настроены избегать меня?

– Я вас не избегаю, – невинно ответила она, выравнивая книги и бумаги на столе. – Просто я была очень занята.

– Зареб мне сказал. Но думаю, даже в своем плотном графике вы могли бы найти время увидеть, что я наконец заставил насос работать. Больше недели я боролся с ним день и ночь. Бывали минуты, когда я опасался, что насос так и не справится с грязной водой.

Усталость в его голосе заставила Камелию оторваться от наведения порядка и посмотреть на Саймона.

Темные тени залегли под его глазами, морщины на лбу, кажется, стали глубже. Пронизанные солнцем спутанные рыжие волосы, которые так поразили туземных рабочих, теперь еще больше напоминали цветом пламя. Африканское солнце покрыло бронзовым загаром его кожу. Щетина на ввалившихся щеках свидетельствовала, что он не тратил время на еду и бритье. На Саймоне, как всегда, была мятая белая рубашка. Закатанные рукава открывали повязку на левой руке. Брюки, сильно измятые, но чистые, говорили, что Саймон перед визитом к ней переоделся.

– Простите, – извинилась Камелия, почувствовав раскаяние. – Когда я услышала, что насос наконец заработал и все радуются, я хотела броситься туда и все увидеть собственными глазами. Я была так взволнована и счастлива, я тоже хотела веселиться. И если бы пришла, наверное, попыталась бы станцевать тот смешной танец, которому Оливер учил Бадрани и Сенве.

Саймон с любопытством посмотрел на нее.

– Тогда почему вы этого не сделали?

Камелия отвернулась.

– Наверное потому, что не знала, как посмотреть вам в глаза.

– Думаю, так же, как после нашей близости в моем лондонском доме, – ответил Саймон. – Тогда вы, кажется, не испытывали неловкости.

– Это вы избегали меня в Лондоне, – возразила Камелия. – Вы заперлись в столовой и неделю оттуда не выходили.

– Так вот что я, по-вашему, делал? Избегал вас? – удивленно поднял бровь Саймон.

– А разве нет?

– Я занимался насосом. Когда я работаю над изобретением, то полностью погружаюсь в дело, исключая все остальное: еду, сон и контакты с человечеством. Мои родственники постоянно пытаются убедить меня, что это ненормально. – Он печально покачал головой. – Наверное, это действительно ненормально, но для меня это естественно. Точно так же, как жизнь в палатке среди африканских равнин и поиски мифической древней могилы нормальны для вас.

Камелия нерешительно смотрела на Саймона.

– Мы не можем изменить то, что произошло между нами, Камелия. – Его голос был низким и печальным, в нем слышалась обреченность. – Но даже если могли бы, я бы этого не сделал. Единственное, над чем мы властны, это над собственной реакцией на случившееся. И я, со своей стороны, не собираюсь позволять этой… – Саймон замолчал, подбирая верное слово, – …силе, – неловко продолжил он, – которая вспыхивает между нами всякий раз, когда мы оказываемся рядом, ставить под угрозу вашу работу здесь. Я сказал, что сделаю для вас насос и научу ваших рабочих управлять им. Я выполню свое обязательство, независимо от того, станете вы избегать меня или нет. Я пришел сюда, чтобы сказать вам это. – Саймон поднял полог палатки, собираясь уйти.

– Подождите.

Он остановился и выжидательно посмотрел на Камелию.

– Что у вас с рукой?

– Порезался о лопасть насоса, – пожал плечами Саймон. – Чепуха.

– Зареб осмотрел рану?

– Он любезно предложил помазать ее навозом и жиром антилопы. Я отказался.

– А Оливер?

– Оливер решил, что мне нужно пустить кровь. После того как я приказал ему убрать кинжал, он поинтересовался у Зареба, нельзя ли найти поблизости голодных пиявок. Зареб предложил каких-то личинок, которые будут пить из меня кровь не хуже английских пиявок. После этого я ушел и перевязал рану сам.

– Позвольте мне осмотреть ее.

– Это всего лишь царапина, Камелия.

– Здесь и царапина может оказаться смертельной, если ее должным образом не обработать. Сядьте и позвольте мне посмотреть.

Вздохнув, Саймон неохотно опустился на стул.

– Вы по крайней мере промыли рану? – спросила Камелия, осторожно снимая повязку.

– Да.

– Никогда бы не подумала, – нахмурилась она. – Рана выглядит грязной.

– Я спешил.

– Рану нужно снова очистить и, думаю, зашить, – решила Камелия. – Иначе края будут расползаться и начнется воспаление.

– Я не позволю Заребу и Оливеру подойти ко мне. Оливер готов разрезать мне другую руку, а Зареб скормит личинкам. Я предпочитаю рискнуть, может, рана и не воспалится.

– Это сделаю я.

Саймон недоверчиво посмотрел на Камелию.

– Вы умеете зашивать раны?

– Да, а вас это удивляет?

– Не больше, чем все остальное, что я узнал о вас, – пожал плечами Саймон.

– Когда мне было пятнадцать, мой отец настоял, чтобы я научилась обрабатывать раны. Он был вроде вас, немного брезгливый.