Книга Блестящая партия - Джулиана Маклейн

– Дорогая герцогиня, я потрясен вашим видом.

– А ваша мужественность потрясает меня, ваша светлость, особенно если она неожиданно появляется в моей постели перед обедом.

Джеймс улыбнулся:

– В следующий раз я постараюсь предупредить вас заранее, мадам.

– Предупреждения не обязательны. Я люблю сюрпризы. И мне нравится, когда я... потрясена.

Они вместе направились в конец зала, противоположный тому, где находился Пьер Биле, по пути обмениваясь любезностями с гостями, и тут звон колокола пригласил всех к обеду.

На следующий день в спальне Софи Джеймс ожидал, когда она вернется с обычной вечерней прогулки с гостями. Времени на то, чтобы переодеться к обеду, оставалось совсем немного, и он, занервничав, подошел к окну.

На лужайке у дома он заметил Софи: она держала француза под руку и звонко смеялась.

Почувствовав укол ревности, Джеймс попытался убедить себя, что в этом нет ничего подозрительного. Он доверял своей жене и ни минуты не сомневался в том, что Софи не станет поощрять ухаживания француза. И все-таки ему было весьма неприятно видеть ее гуляющей под руку с другим мужчиной, в то время как он должен был дожидаться ее в одиночестве.

Постаравшись выбросить из головы неприятные мысли, Джеймс надел рубашку, решив, что для него будет лучше покинуть ее комнату: он не хотел, чтобы она знала, что он наблюдал за ней. Ему также не хотелось задавать Софи унизительные вопросы о том, где она была и почему задержалась так надолго. Такие вопросы задавал бы его отец, разбивая при этом мебель, но Джеймс вовсе не хотел стать таким, как его отец.

Направляясь к себе в спальню, Джеймс вспомнил один из дней своего детства, когда ему было всего шесть лет; тогда мать обнаружила его плачущим у окна из-за того, что приехавшие гости – такие же дети, как он, – пошли играть в сад и не взяли его с собой. Мать рассердилась, заперла его в сундук и велела ему немедленно перестать плакать, особенно пугая тем, что этот плач может услышать его отец. В этот день Джеймс окончательно понял, что ему следует скрывать свои чувства.

Открыв дверь в свою комнату и увидев сидевшего в кресле у камина молодого человека, Джеймс озадаченно остановился на пороге.

– Мартин, я ждал тебя завтра, – проговорил он, понимая, что так и не успел как следует приготовиться к приезду младшего брата.

Мартин быстро поднялся. Глаза его бегали, в них можно было увидеть и страх, и желание сохранить собственное достоинство.

– А я приехал сегодня, как и намеревался.

Джеймс обернулся к лакею, который в соседней комнате чистил его фрак.

– Вы можете быть свободны, Томпсон.

Затем он повернулся к Мартину и стал наблюдать за ним. От него не укрылось, что брат был взволнован, хотя и старался выглядеть равнодушным. Это напомнило Джеймсу многочисленные случаи, когда он сам вот так же сидел перед своим отцом, стараясь сохранить достоинство, хотя прекрасно знал, что это ему не удастся.

Внезапно Мартин опустился на стул и решительно произнес:

– Думаю, ты собираешься наказать меня. Что ж, давай действуй.

Джеймс прошел через комнату и остановился перед окном.

– Насколько я понимаю, у тебя солидные долги.

– Не больше, чем у других мужчин моего возраста.

– То, что делают твои друзья, меня совершенно не интересует, – проговорил Джеймс ровным тоном, – существуют люди с ответственным поведением и с безрассудным. Мне бы хотелось, чтобы ты относился к первой категории.

Мартин поднялся со стула.

– Вероятно, ты бы хотел видеть меня погибающим от скуки в этой глуши, где абсолютно нечего делать, разве что рыбу ловить! – Он бросил на старшего брата неуверенный взгляд, пытаясь оценить степень его раздражения. – Насколько я помню, в моем возрасте ты, а еще твой друг Уитби были не лучше, чем я теперь. Я знаю о тех переделках, в которые вы попадали, и знаю, как часто тебя исключали из школы.

Джеймс, не выдержав, вздохнул:

– Верно, меня не раз исключали. Но, к сожалению, это было не единственное и не самое неприятное наказание.

Мартин опустил глаза, хорошо зная, что Джеймс имел в виду.

– Не надо смотреть на меня, как на источник разочарования, как будто я обязан вести себя лучше, чем ты в мои годы.

Джеймс опять прошелся по комнате.

– И что ты предлагаешь? Ничего не предпринимать? Если ты пытаешься сравнивать себя со мной, то могу напомнить тебе, что ни одна из моих проделок не сошла мне с рук.

Мартин провел рукой по волосам.

– Но, Джеймс, в этом замке такая тоска...

– В каком смысле?

– Здесь у меня нет товарищей моего возраста.

– Лили всего на два года старше тебя.

– С Лили можно говорить только о сказках и о платьях.

Джеймс подошел ближе к брату.

– Надеюсь, ты понимаешь, – что у твоего поведения должны быть последствия. Тебя во второй раз поймали с дамой в твоей комнате в Итоне. Даже твоя тетушка ничего не смогла сделать, чтобы вернуть тебя на путь истинный... Вот почему деньги, которые ты получаешь на расходы, не будут увеличены до конца года, и тебе придется оставаться в Уэнтуорте, пока я не решу иначе.

– Ты хочешь запереть меня в замке?

– Не вижу в этом ничего драматического. Я найму частного учителя, чтобы ты мог продолжить образование, и когда я увижу, что ты исправляешься, мы сможем обсудить дальнейшие планы. А пока советую тебе наслаждаться деревенским воздухом.

– Это просто жестоко с твоей стороны, – заявил Мартин.

Джеймс повернулся к брату:

– Жестоко? Ты предпочел бы, чтобы я взял палку? Или чтобы я держал твою руку над горящей свечой до тех пор, пока ты не стал визжать и обещать никогда не делать этого больше?

От удивления и испуга у Мартина губы задрожали, и он тихо произнес:

– Нет, Джеймс, конечно, нет. Теперь я могу идти?

– Можешь, – ответил Джеймс. – И не забудь присоединиться к нам за обедом.

У дверей Мартин остановился:

– Я немного устал с дороги и предпочел бы, чтобы мне что-нибудь принесли в мою комнату.

– Хорошо. Гости разъедутся завтра, и тогда ты сможешь пообедать вечером с семьей. Уверен, Лили и Софи будут рады тебя видеть.

Кивнув, Мартин вышел из комнаты, оставив Джеймса переодеваться к обеду.

Глава 22

Глядя на Софи, беседовавшую с гостями в другом конце зала, Джеймс уверял себя, что все еще контролирует свои чувства. На вопрос, почему ему нужно уверять себя в этом, он ответить не мог; может быть, потому, что, наблюдая за ней весь вечер, он уже не раз восторгался тем, как изумительно она исполняла роль хозяйки. От Софи исходила такая доброжелательность и заинтересованность, что это заставляло улыбаться всех, кроме его матери, сидевшей у стены комнаты вместе с такими же пожилыми леди и время от времени обмахивающей себя веером. Но в этом не было ничего нового.