Книга Я знаю все твои мысли - Сара Миллер

Гид качает головой.

— Если бы я хотел быть Дэви Крокеттом, непременно бы надел енотовую шапку. А ты что изображаешь?

— Не что, а кого. На День Всех Святых все изображают кого-то.

— Ты девушка-ковбой, — говорит Гид. — Неправда, некоторые изображают что-то.

Пилар снимает шляпу. Волосы подколоты таким образом, что получился короткий волнистый боб.

— Я Пэтси Клайн. Я знаю, все ждут, что я выряжусь Кармен Мирандой…

Гид мысленно улыбается, представив, что всем в кампусе больше делать нечего, как только гадать, кем нарядится Пилар на День Всех Святых. И мне в том числе. Даже если бы я была Пилар, то посмеялась бы над собой за такое предположение.

Пилар продолжает.

— И вот подумала: дай-ка подкину им кривой мяч.

— Не кривой, а крученый, — поправляет ее Гид. Пилар качает головой, и волосы касаются плеч.

— Нет, неверно, — говорит она. — Мяч летит криво, когда его бросают. Поэтому «кривой мяч».

— Поверь мне. Крученый. Подающий бросает крученый мяч.

Она упрямо трясет головой.

— Не верю!

— Эта девчонка заявляет парню, что он не прав!

— Хорошо. Как хочешь. Но я американец, между прочим.

— О да, — возмущается Пилар. — В этом, как и в твоем прямолинейном обаянии я имела возможность убедиться не раз. Ну да ладно. Так что ты изображаешь? Мимо проходит стайка девчонок, почтительно потупив взор. (Гид знает, что это Пилар оказывает на них такое действие, а вовсе не он.) Гид удовлетворенно замечает, что среди них есть и та девушка с глазами, подведенными зеленым карандашом, что сидела перед телевизором в общей комнате. На всех девчонках колготки в сетку, мини-юбки и рваные майки. В нескольких метрах от них идет еще одна стайка, и все одеты так же.

— Вырядились проститутками, — поясняет Пилар, заметив недоумение Гида. — В День Всех Святых американки вечно рядятся шлюхами, чтобы можно было показать всем буфера. Но скажи же, что у тебя за костюм?

Он говорит. И объясняет, почему нарядился слугой. Точнее, не совсем… Он просто признается, что дополняет другой костюм. Ей становится скучно. Уголки губ, накрашенных фиолетовой помадой, ползут вниз. А может, ей просто грустно? В руках у нее гитарный футляр. Она открывает его. Внутри оказывается косметика, сигареты и бутылка воды.

— Там водка, — сообщает она.

Надо было догадаться, что она под мухой — с чего бы ей еще рассуждать на тему «вы, американцы, такие, вы, американцы, сякие»?

Она оглядывается по сторонам, но они стоят на незаметном участке — на темной тропинке между зданием «Тайер» и административными постройками.

— Не хочешь глоточек?

Гидеон, тебя ждет долгий, эмоционально изнуряющий вечер. Выпей водки.

Принимая предложение Пилар, он смело смотрит в ее сияющие глаза.

— Ох, как горло обожгло, — выдыхает он, протягивая ей бутылку и не отрываясь от ее волшебных бархатных карих глаз (его слова, не мои).

— Обжигает, но не пахнет. Никто не узнает. — Она кладет бутылку в футляр, садится на колени, давая Гиду волнующую возможность заглянуть в вырез ее трико, и встает, держа в руках фотографию.

Она протягивает снимок Гиду, и он замечает — ну надо же, не ошибся, — что у нее действительно печальный вид. На фото они на вечеринке у Фионы: сидят в кресле, прижавшись друг к другу.

— Мне пора, — говорит Пилар.

— Подожди, — говорит он. — Можно мне еще глоточек, пока ты не ушла?

Несколько раз приложившись к водке, Гид замечает, что ковбойская шляпа Пилар украшена драгоценными камнями. Она похожа на белое пламя, думает Гид. Еще одна не слишком удачная любовная метафора.

Пройдя еще несколько шагов, он вспоминает, как в утреннем тумане безысходно посылал Пилар признание в любви. И смеется. Он понимает, что смеется из- за водки, и их мучительные отношения с Пилар не всегда будут казаться ему такими забавными. Но сейчас ему смешно.

Молли сидит на каменном уступе у входа на карнавал. На ней уродливое длинное платье из коричневой ткани и не менее уродливая шляпка.

— Неужели люди так одевались в каком там… в 1620 году?

Молли завязывает шляпные ленточки под подбородком.

— Именно так. Я взяла книжку в библиотеке младших классов: «Как одевались отцы-основатели». Видимо, надо было дать ее тебе. Ты похож на Робинзона Крузо.

— Меня уже как только не называли, — признается Гид. — Но Робинзон Крузо — лучший комплимент.

Молли одобрительно кивает:

— Робинзон Крузо сойдет. Он жил всего лет на сто позже поселенцев, а в те времена, сдается мне, мода менялась не так быстро. Ну да ладно. Держи. — Она протягивает ему какой-то кожаный шнурок. Это поводок. Поводок!

Гидеона как будто ударяют в пах.

— Ты хочешь, чтобы я надел поводок? — Слава богу, что он отхлебнул водки у Пилар! О нет! Пилар увидит его на поводке! Вот видите? Его чувства к ней вдруг перестали быть смешными!

Молли уже надела ошейник ему на голову. При этом она все время разговаривает поучающим тоном, будто ничего страшного в происходящем нет.

— Как это ни удивительно, слуг во времена первых колонистов иногда держали на поводке, особенно во время переездов. У них было слишком много возможностей сбежать и больше никогда не быть в услужении.

Они поднимаются по ступенькам студенческого центра, ступая осторожно, чтобы Гид не задохнулся, и он начинает расслабляться. На него никто не смотрит. Все остальные тоже в костюмах. Большинство младшеклассников нарядились атлетами в трико и золотых цепях, обернув зубы золотой фольгой.

Только бы никто не укусил Молли за шею, молит Гидеон.

Лиам ловит хихикающую Молли своим плащом, склоняется над ней и кусает в шею. Молли вырывается, восторженно краснея. Они смотрят вслед Лиаму, растворившемуся в толпе, взмахнув плащом.

— Йодом не помазать? — спрашивает Гид.

— Так-так, — отвечает Молли. — Что за враждебный тон? Позвольте напомнить, что вы мой слуга. Вы о чем-то хотели поговорить со своей хозяйкой?

Слава богу, откуда ни возьмись появляется Девон Шайн в диком наряде: светлый парик с конским хвостом, мини-юбка с рисунком под леопарда и туфли на шпильке. Лицо запудрено добела, а губы накрашены ярко-красной помадой.

— Что это у вас за дебильные костюмы? — спрашивает он Гида и Молли. — Скуби-Ду и Вельма?

Может, Девон наконец проникся ко мне симпатией, думает Гид.

Со стороны шутки Девона кажутся злыми, но Гид знает, что именно так он разговаривает с теми, кого уважает.

— Нет, — отвечает Молли. — Я из первых поселенцев, а он мой сервент.