Книга Песня моряка - Кен Кизи

— У тебя просто идиотское самомнение. Доброе утро, мальчики. Меня зовут Виллимина Хардасти… — и она протянула свою большую розовую руку, жесткую как риф. — Обо мне говорят, что я Яростная Виллимина из Вако, но вы можете называть меня просто Вилли. Я здесь выполняю обязанности главного инженера.

— Ха! — хрюкнул в свою очередь Кармоди. — Главного инженера! Ты как считаешь, Айк, стал бы я нанимать инженера? Да еще с фамилией Страсти-Мордасти ха-ха-ха…

Айк пожал ей руку и представил своих спутников. Арчи залился краской. Грир поцеловал ей костяшки пальцев и произнес какую-то фразу по-французски. Билли что-то проворчал из своего металлического ящика. Арчи начал было рассказывать Вилли о прискорбном состоянии мистера Беллизариуса, но она прервала его, сказав, что они все уже знают, так как еще до звонка Айка во всех барах только и говорили, что об их отважном и живописном побеге на дрезине.

— Да, — подхватил Кармоди. — Все знаем. А теперь опустите его и давайте отшвартовываться — байки травить можно будет и позднее. А это еще что такое? — и он, нахмурившись, указал на Две большие сетки, которые нес Арчи.

— Вино, — пожал плечами Арчи.

— Это я и так вижу. Полезный груз. А в другой?

— Книги, — ответил Арчи.

— Без тебя вижу, что книги, Каллиган. Ты что, записался на курсы самосовершенствования?

— Это книги Кальмара, мистер Кармоди. Вы же знаете, что я не читаю. Мистер Беллизариус заставил нас взять их в библиотеке Джуно. Это научные книги.

— Так вот почему вы так долго копались? Ну ладно, запихайте все это дерьмо куда-нибудь, чтобы оно не болталось под ногами, потому что, мальчики и девочки, мы незамедлительно отправляемся домой. Нельс! Отдавай швартовы — мы отчаливаем.

И они отчалили, правда, Кармоди взял курс совсем не к дому. К полному изумлению Исаака, как только Джуно скрылся из виду, Кармоди круто взял влево на юг к внутреннему проливу.

— Предупредительные меры, — пояснил он с мостика, — чтобы сбить преследователей. — Затем он проинструктировал Вилли, чтобы та составила курс в обход Адмиралтейского острова в сторону Четемского течения, которое должно было отнести их к северу почти к тому самому месту, с которого они начали свои предупредительные маневры. А когда Айк указал Кармоди на это, тот признался, что на самом деле хотел обогнуть остров, чтобы посмотреть, нет ли там медведей, а если есть, то и снять парочку своей новенькой винтовкой с глушителем. А еще через полчаса Айк услышал, как Кармоди объяснял Гриру, что на самом деле хотел показать этой техасской кукле Гун — «три года уже живет здесь и до сих пор не видела ни одного настоящего индейского поселения». А еще через день, когда они на черепашьем ходу вползли наконец в течение, он на глазах у всех пояснил уже самой техасской кукле, что в действительности хотел поймать какого-то легендарного осетра, который якобы водится в здешних местах. И тогда Айк наконец понял, что на самом деле старый карась как можно дольше хочет оттянуть свое возвращение домой.

Айк ничего не имел против. Он не слишком горел желанием видеть Алису, а триумфальное возвращение ее блудного сына и вовсе его настораживало. Так приятно было плыть по спокойному проливу, сидя, как турист, в шезлонге на палубе, попивать вино, поплевывать за борт и обозревать окрестности. Они шли на такой малой скорости, что временами, отложив карты, брались за спиннинги. И Кармоди придирчиво разбирал улов, выбирая деликатесы, а остальное выбрасывал за борт или продавал пиратским предприятиям по консервированию, которые сигналили им из всех бухт и заводей.

Так они плыли, играли в покер, болтали, а Кармоди пел. По вечерам на камбузе среди грязной посуды он, как юный повеса, распевающий под окнами возлюбленной, исполнял старые любовные песни — те, что пели в шестидесятых, а порой и современные баллады. Но по мере того как ночь становилась темнее, а бутылки пустели, он неизменно возвращался к традиционным мелодиям Старого Света и в конце концов к своей главной песне о терновом кусте. Она воспринималась уже настолько естественно, что Айку стало казаться, будто она звучит в его голове с тех самых пор, как его мирный сон был прерван появлением дикой кошки в Квинаке.

Неудивительно, что поначалу Айк пытался вернуться в свой сонный покой. И в общем этому ничто не препятствовало, так как весь экипаж пребывал в каком-то полусонном состоянии. Особенно Грир. Химический возбудитель, который он надеялся найти в кейсе Кальмара, был неэффективен без второй составляющей, находившейся в Квинаке. Поэтому обычно возбужденный напарник Исаака проводил большую часть времени в кубрике на узкой койке. Арчи Каллиган не был наркоманом, но он был абсолютно вымотан своим пребыванием в Бьюлаленде, поэтому тоже в основном спал, прислонившись к титану на камбузе.

И лишь трудолюбивый Нельс Каллиган продолжал бодрствовать на капитанском мостике, стараясь справиться с зевотой в ожидании новых распоряжений. Но и сам капитан был далек от того, чтобы из него фонтанировала энергия. За все десять лет совместной работы Айк никогда еще не видел Кармоди в таком расслабленном состоянии.

Отчасти причиной тому являлось само судно: компьютерная программа была специально составлена с учетом береговой линии, управлялась голосом и постоянно корректировалась спутниками. Такое судно мог вести и десятилетний пацан, стоило лишь скомандовать «из Джуно в Квинак, скорость пятнадцать узлов», и можно было дальше идти смотреть мультики. Воистину это было величайшим достижением науки и техники и изначально оно стоило не меньше полутора миллионов. Но это было еще до того, как «Трезубец» дал течь. Поэтому Кармоди он уже достался за гроши.

Но дело было не только в судне. Старый корнуэлец наконец нашел себе идеального спутника. Яростная Вилли из Вако, может, и не была такой же современной и удобной, как корабль, зато она была столь же проста в обращении. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Кармоди тянул время. У него наступил давно заслуженный отпуск с новой подружкой. Ее общество доставляло удовольствие всем на борту, за исключением Билли Кальмара, который все еще никак не мог отойти от своей схватки с Гринером. За то время, что прошло со дня их отплытия из Джуно, Вилли успела показать себя трудолюбивым и умелым мореплавателем, к тому же она оказалась настоящей сокровищницей скабрезных баек и соленых шуток южного производства. Поэтому путешествие изобиловало весельем, выпивкой, смехом, азартными играми и бесконечными трапезами.

Особенно трапезами. Айку даже начало казаться, что Кармоди купил это судно не из-за уникального компьютерного оснащения, а по причине камбуза. Старый рыбак проводил гораздо больше времени за кухонным меню, нежели за компьютерным.

— Рыба хороша тогда, когда она только что поймана, — утверждал Кармоди. — Как я люблю свежую рыбу! И за все эти годы бесконечной ловли у меня ни разу не было на ужин свежей рыбы. Не удивительно, что я чувствую себя обделенным.

Однако размеры его пуза явно противоречили этому утверждению — оно было круглым, розовым, гладким и таким же твердым, как и его бритая голова. Все это было следствием тяжелого труда и хорошего аппетита, приправленных при любой возможности танцами и выпивкой. Так что его пузо являло собой памятник почти семидесятипятилетним непрерывным усилиям — Кармоди славился им и гордился. Он обращался с ним, как борец сумо со своим ки, то бишь центром. Он использовал его как рабочую поверхность, как точку опоры на гик, как противовес на снастях, и упирался брюхом в круглый кедровый стол, занимавший середину камбуза, и разделывал на нем десятифунтового палтуса.