Книга Корабли идут на бастионы - Марианна Яхонтова

– Так вы за этим через весь рейд ко мне прибыли? Толстяк даже не краснел, а с видимым простодушием разводил руками.

– Хотел еще спросить вас, Федор Федорович, на что же это похоже? – в сотый раз спрашивал он. – Французская эскадра уже в Средиземном море, а на мой запрос начальнику края ни ответа, ни привета. Ведь ежели французы явятся перед Севастополем, поздно будет ордера писать.

– Ну в таком случае мы с вами и без ордеров будем действовать, – отвечал терпеливо Ушаков.

Начальник гарнизона молодцевато вскидывал ожиревшие плечи.

– Долг перед отечеством мы с вами, Федор Федорович, выполним свято. Но тут, может, не одни качества Марса требуются, а политика…

Полковник Абасов обычно закрывал один глаз, чтоб показать, какая хитрая штука эта политика. Она представлялась ему чем-то вроде всеобщего взаимного надувательства.

– У французов этот их генерал Бонапарт, говорят, отменно продувная бестия! – восклицал Абасов. – Он и у себя дома и везде всех обошел.

Адмирал невольно улыбнулся. Начальник гарнизона хоть и не признавался в этом, но, видимо, считал возможным, что Бонапарт и его обойдет.

Абасов очень постарел за последнее время и от ожирения часто засыпал при гостях. Но ему, конечно, не положено было по службе поддаваться хитростям какого-то там Бонапарта.

– Авось Бог не выдаст, – отвечал адмирал. – Да и скорее всего с Бонапартом нам не встречаться. По сведениям моим, он с флотом идет к Кандии.

– Говорят, семьсот судов у него.

– Если семьсот, то, значит, более всего транспортов, а на транспортах войска.

– Слухи есть, что он Мальту взял. А это прямой вызов государю нашему. По рыцарскому нраву своему император не потерпит…

Адмирал хоть и не верил, что войны могут начинаться по причине рыцарских нравов, но ничего на это не возразил.

– Мыслю я, – сказал он, застегивая и вновь расстегивая пуговицу нового зеленого мундира, – что Бонапарт не в Черное море держит свой путь, а в Индию, которая издревле влечет к себе всех на поживу – И эта не раз уже возникавшая мысль представилась Ушакову единственно достоверной и объяснявшей все.

– Полноте, полноте, Федор Федорович! Цель французов – сломить могущество наше. Такова сия цель была прежде, когда они турок на нас натравили, такова и теперь.

– Это правда, государь мой. Плохо то, что нет у нас с вами никаких известий, кроме слухов, коими сейчас в городе все умы питаются.

– Да, все пребывают в недоумении… – вздохнул Абасов.

Ему было очень тяжело в мундире и лакированных ботфортах. Прежде он бы пришел к адмиралу запросто, но теперь предписывалось строго соблюдать форму и терпеливо преть в толстом сукне. День выдался нестерпимо жаркий и безветренный. В такую погоду начальник гарнизона чувствовал себя особенно неуверенно.

– Что до меня, Федор Федорович, то я всегда за честь считал быть помощником вашим. Но все же пусть бы сии якобинские канальи пожирали друг друга у себя дома, – говорил он, глядя на адмирала заплывшими глазами.

Абасов очень радовался, когда адмирал, обсуждая план совместных действий и обороны города и порта, отдавал ему приказания. Он никогда не возражал и все выполнял очень точно. Потом приходил опять, ласково моргал, сидел и мешал работать. В таких случаях адмирал бесцеремонно занимался своими делами или уходил совсем из кабинета. Но это мало действовало на докучливого гостя, и, вернувшись обратно, адмирал заставал его все на том же месте. Начальник гарнизона сладко и безмятежно спал. Открыв глаза, он говорил:

– Вы, государь мой Федор Федорович, не обращайте внимания на меня, окаянного. Жир проклятый мне и разум-то задавил. Надо полагать, скоро и вовсе в домовину уложит. Приказывайте, все исполню.

Адмирал видел, что гость его хитрит и что далеко не в таком плачевном состоянии его здоровье. А повадился он ходить и стал так исполнителен тоже не без задней мысли свалить с себя ответственность на другого. Увлеченный постоянными комбинациями по части казенных денег и солдатского продовольствия, Абасов запустил свои военные обязанности, и ожидаемое появление Бонапарта перед Севастополем очень его испугало. Тяжело ворочаясь на диване, он воскликнул с притворным негодованием:

– Вот о нас с вами словно забыли! – и добавил с сердечным вздохом: – Ах, ежели б жива была государыня!

Ушаков не подхватил этой реплики. Он делал вид, что погружен в свое донесение.

Положение было тревожное и неопределенное. Но в таких случаях Ушаков умел терпеть. Он тщательно собирал сведения, приказывал опрашивать все купеческие суда. И вчера узнал от шкипера-грека, что Диван[12]дал приказ о вооружении турецкого флота. Но с какой целью вооружается этот флот, шкипер не мог ответить.

Имея в виду любые возможности, Ушаков держал свою эскадру в полной боевой готовности и собирался снова выйти в море не позднее как через сутки, когда закончится погрузка воды и свежей провизии.

Слава генерала Бонапарта его не смущала. Ушаков полагал, что надо подходить к ней трезво и, главное, без испуга.

Не было сомнения в том, что французы имели прекрасную армию. Но противники их в большинстве случаев были ничтожны. Северная Италия походила на лоскутное одеяло, сшитое из княжеств, маленьких республик и папских владений. Войск там было очень мало, и состояли они из всякого сброда, плохо обученного и еще хуже вооруженного. Более серьезным противником французов считались австрийцы. Но австрийцев, кажется, били все, кому не лень. Так что пугаться французов пока что не приходилось.

И страх этот был неприятен Ушакову и в Абасове и в тех слухах, что ходили по городу.

– Вы бы, полковник, – сказал Ушаков, – занялись обучением ваших солдат да покормили их получше до появления Бонапарта. А что вам тут попусту дремать… царствие небесное проспите.

Полковник вскакивал с места и щелкал каблуками.

– Батюшка Федор Федорович, бейте меня хорошенько. Спасибо скажу.

И, тяжело громыхая сапогами, Абасов уходил.

– Ох, герой! – бормотал Ушаков. – И на что только такие люди родятся? А ведь им числа нет.

Адмирал хотел позвать флаг-капитана, чтоб поручить ему отослать рапорт Мордвинову, когда Балашов сам вбежал к нему в каюту.

– От его величества государя императора пакет!

Ушаков быстро встал.

– Давайте, давайте, Балашов. Теперь каждая минута многого стоит!

Адмирал положил рескрипт перед собой и, опираясь обеими руками на стол, прочел:

«Господин Вице-адмирал Ушаков! По получении сего имеете вы, со вверенной вам эскадрою, отправиться немедленно в крейсерство к Константинопольскому проливу, куда прибыв, пошлите предварительно одно из легких судов к Министру Нашему в Константинополе г. Тайному Советнику Томаре, известя его, что вы имеете повеление от Нас, буде Порта потребует помощи где бы то ни было, всею вашею эскадрою содействовать с ними; и буде от Министра Нашего получите уведомление о требовании от Блистательной Порты вашей помощи, то имеете тотчас следовать и содействовать с Турецким флотом против, французов, хотя бы то и далее Константинополя случилось.