Книга Отступник - Робин Янг

Перт, Шотландия

1302 год

В воде кружились красновато-коричневые листья, и течение Тэя[33]уносило их прочь. Наступила осень. Гребцы налегали на весла, и выше по течению из тумана уже показались темные громады стен Перта. В воздухе запахло человеческим жильем: вяжущим привкусом сыромятных мастерских, дымом из гончарных и хлебных печей, сладостью перезрелых плодов в садах. Где-то впереди, на кирке[34]Святого Иоанна, глухо ударил колокол.

Его раскатистый гул вспугнул ворон, стая которых поднялась в воздух с деревьев на дальнем берегу, громко хлопая крыльями. Пять пассажиров лодки проводили их взглядами, и двое опустили ладони на рукояти мечей, всматриваясь в уплывающие назад берега, вдоль которых часовыми на мелководье застыли цапли.

Они производили странное впечатление, эти люди, чья кожа бронзовела загаром, который нельзя было приобрести под северным солнцем. Накидки из дорогого материала облегали мускулистые фигуры, скрывая под собой кольчужные доспехи и боевые шрамы. Все пятеро пребывали настороже. Насколько им было известно, Перт все еще оставался в руках шотландцев, но они проделали долгий путь по чужим водам, и за это время многое могло измениться.

Один из них, сидевший на носу суденышка, на целую голову возвышаясь над своими товарищами, опустил широкую ладонь в воду и подхватил увядший дубовый лист. Поднеся его к глазам, он с сожалением взглянул на него.

— Времена года меняются, а перемены к лучшему так и не наступили.

— Вы сделали все, что могли, сэр, — откликнулся один из его спутников. — Вы были ближе, чем кто-либо еще, к возвращению нашего короля. Кто мог предполагать, что случится подобная катастрофа и неорганизованная орда фламандских крестьян наголову разобьет французскую кавалерию?

Синеглазый гигант криво улыбнулся.

— Мы, друг мой. Стирлинг был нашим Кортрейком. — Но жесткая улыбка тут же исчезла. — Я отсутствовал слишком долго. При дворах королей война — всего лишь слова. Рано или поздно, но мужчина должен вернуться на арену, где звенят мечи, если он хочет выигрывать битвы. — Шумно выдохнув, он опустил листок обратно в реку, где им опять завладел поток. — Причаливайте вон там, — хрипло приказал он гребцам, показывая на песчаную отмель. — Мы обойдем город стороной и направимся в Селкирк.

Вестминстер, Англия

1302 год

Роберт целеустремленно пробирался сквозь толпу, запрудившую Расписную палату и живо обсуждавшую вопросы, которые поднимались в парламенте. Самым главным и животрепещущим оставалось предложение Эдуарда начать новую кампанию в Шотландии, запланированную на будущий год. Кампанию, которая стала возможной после получения новостей из Франции.

Пришло донесение о кровавой битве под Кортрейком, в которой неорганизованная орда фламандских крестьян подчистую уничтожила рыцарскую конницу. И теперь, чтобы отомстить за унизительное поражение, король Филипп объявил войну Фландрии, повернувшись спиной к Джону Баллиолу и его надеждам на реставрацию. Эдуард, которого хитроумный кузен заставил заключить невыгодное перемирие со скоттами, явно решил воспользоваться благоприятным поворотом событий.

Роберт с тревогой выслушал эти известия, поскольку теперь, когда Баллиол оказался в ссылке во Франции, трон Шотландии оставался свободным. Но, несмотря на удовлетворение, которое он испытал, узнав о расстройстве планов своего врага и о том, что ему не грозит опасность скорого возвращения Баллиола, его собственный путь на престол отнюдь не становился легче. Было известно, что ко французскому двору прибыла делегация шотландских дворян, вознамерившихся убедить Филиппа сдержать слово, так что, пока они остаются в Париже, существовала и опасность реставрации Баллиола. Роберт понимал, что терпение должно стать его неизменным спутником и советчиком на ближайшее время. А пока что у него были более неотложные дела.

Пройдя мимо Ральфа де Монтермера и Роберта Клиффорда, которые окинули его холодными взглядами, но кивнуть в знак приветствия не сочли нужным, Роберт вышел во двор. Стоял ясный солнечный день конца октября, по небу неслись клочья облаков, и ветер шуршал ковром из листьев, устилавших землю. Впереди, за королевскими садами, вздымались белые стены Вестминстерского аббатства. Ветер вцепился в полы его накидки, и, запахнувшись в нее плотнее, Роберт зашагал к устремленному ввысь сооружению. Впервые за несколько месяцев он оказался в Вестминстере, и ему представилась возможность найти ответы на вопросы, по-прежнему не дававшие ему покоя.

В королевских садах собрались молодые люди с лошадьми и гончими. Роберт оглянулся на них, привлеченный громкими голосами. Похоже, они намеревались отправиться на охоту. Некоторые надели накидки для верховой езды и шапочки с перьями, а на перевязях за спинами у них висели охотничьи рога. В центре группы красовался Пирс Гавестон в роскошной черной накидке, расшитой серебряными птичками. Рядом с ним, не уступая ему ни ростом, ни сложением, но отчего-то пребывая словно бы в тени друга, стоял принц Эдвард, и легкий ветерок перебирал его светлые локоны. Пирс отпил вина из меха и протянул его принцу, и Роберт заметил, как, принимая его, Эдвард накрыл своей ладонью руку гасконца. Он задержал ее на несколько секунд, глядя в глаза своему товарищу, и Пирс довольно улыбнулся, убрал руку и стал смотреть, как принц прикладывается к вину.

Но тут Роберт отвлекся, услышав, что кто-то окликает его. Он выругался себе под нос, увидев, что к нему направляется Хэмфри де Боэн, полы мантии которого развевались на ветру. Роберт сухо кивнул в знак приветствия.

— Добрый день, сэр Хэмфри.

— Сэр Роберт, — отозвался граф, сопроводив свои слова столь же коротким кивком, — похоже, вы очень спешили покинуть парламент. — Он улыбнулся, но в его холодных зеленых глазах не было веселья. — Могу я поинтересоваться, куда это вы направляетесь?

Роберт повернулся к аббатству и зашагал дальше, решив, что не позволит сбить себя с пути.

— Помолиться, если вам так угодно, в усыпальнице Исповедника.

Хэмфри пристроился рядом.

— Святого покровителя Англии? — с невинным видом поинтересовался он.

— Моя супруга занедужила, — быстро нашелся Роберт. — Ничего серьезного, — добавил он, видя, что Хэмфри озабоченно нахмурился. — Но она попросила меня прочесть молитву за ее здоровье над мощами святого.

— Если не возражаете, я составлю вам компанию, — заявил Хэмфри. Это не было вопросом.

Роберт ничего не ответил, а лишь раздраженно фыркнул. После драки в Риттле он несколько раз виделся с Хэмфри, главным образом по настоянию их жен, но, хотя встречи эти обошлись без насилия, о возобновлении прежней дружбы и речи не шло. Было совершенно очевидно, что отнюдь не теплые чувства подталкивали Хэмфри искать его общества. Роберт подозревал, что граф попросту получил приказ не спускать с него глаз во время его пребывания здесь.