Книга Бегом с ножницами - Огюстен Берроуз

Натали потушила сигарету и сунула окурок в стоявшую тут же, на стуле, пепельницу.

— Лучше расскажи, какая я толстая и некрасивая.

Агнес сделала вид, что не слышит. Она не отрываясь смотрела по Эн-би-си очередной повтор свадьбы.

— Какое прекрасное платье!

— Итак, тебе противна собственная жирная дочка. Ты не одобряешь излишний вес? — не отставала Натали.

Агнес гнула свою линию:

— И какая прелестная диадема.

Натали поднялась со стула и подошла к телевизору. Большим пальцем ноги выключила его.

— Натали!

— Что, Агнес?

— Включи телевизор. Я же смотрела.

Склонив голову, Натали подбоченилась.

— Нет. Лучше расскажи, какая я ужасная.

— Прекрати, Натали. — Хоуп неловко заерзала на другом конце дивана.

—- А ты не лезь, — скомандовала Натали.

— Хорошо, не буду. — Хоуп взяла свою белую Библию и начала листать страницы.

Заметив это, Натали тут же привязалась к сестре:

— Что ты делаешь? Спрашиваешь Бога, действительно ли я толстая корова?

Хоуп закрыла Библию и положила ее на колени.

— Послушай, Натали, не втягивай меня в ваши споры.

Вовсе не я назвала тебя толстой. Разбирайся с Агнес.

— Вот именно, маленькая мисс Библия, поэтому и не лезь не в свои дела.

— Не смей так разговаривать с сестрой! — одернула Агнес младшую дочь, не отводя глаз от выключенного телевизора.

Натали переступила с ноги на ногу. Потом взглянула на меня и закатила глаза.

Я в знак взаимопонимания сделал то же самое.

— Пойдем, — позвал ее я.

— Вот именно, — тут же согласилась Агнес. — Почему бы вам не сходить в «Макдоналдс»?

— Ты сучка, — ответила Натали.

— Достаточно, Натали, прекрати, — остановила ее Хоуп.

Натали сделала шаг к матери и схватила ее сумочку. — Прекрасно, мы отправляемся в «Макдоналдс».

— Немедленно положи на место. — Агнес потянулась к сумке, но Натали подняла ее выше. — Отдай сумку, Натали. Это моя сумка.

— Ты велела нам проваливать в «Макдоналдс». Вот мы и собираемся в «Макдоналдс».

Натали вытащила кошелек, а сумку бросила на диван так небрежно, что содержимое рассыпалось.

— И что же, здесь всего лишь двадцатка? — возмутилась она, заглянув в кошелек. — Ну ладно, значит, ее мы и возьмем.

Она вынула двадцать долларов и сунула деньги в карман джинсов.

Агнес, не выдержав, закричала:

— Натали, мне нужны эти деньги! Ты не имеешь никакого права так поступать! Я расскажу обо всем доктору!

Натали уже стояла в дверях, готовясь уйти.

— Отлично. Можешь говорить доктору все, что хочешь. — Потом взглянула на меня. — Ну?

Я поднялся с дивана и вслед за ней вышел.

Наверху, у себя в комнате, она остановилась перед большим, в полный рост, зеркалом. Высоко подняла рубашку и посмотрела на себя.

— Я жирная свинья, — заключила она, сжимая складку на животе.

— Нет, неправда, — возразил я. — Ты вовсе не толстая.

Натали повернулась к зеркалу спиной и посмотрела на свое отражение через плечо.

— Господи, ты только взгляни на мой зад. Он же просто необъятный.

— Натали, прекрати. Ты выглядишь прекрасно. Ты очень хорошенькая.

— Ну и черт со мной, — заключила Натали. — Пойдем лучше за биг-маками.

Мы отправились в «Макдоналдс» и утешились, позволив себе по биг-маку и по самой большой порции картошки. Вылакав остатки молочного коктейля, Натали вздохнула.

— У нас осталось всего лишь сорок центов.

Я посмотрел на часы. Два часа дня. Без дополнительных средств до вечера дожить не удастся.

— У кого попросить денег?

Тыльной стороной руки Натали вытерла рот.

— У твоей матери.

— Попробовать, конечно, можно, — согласился я. — Но, боюсь, ничего она не даст, только закатит истерику по поводу того, что отец платит слишком мало алиментов.

Натали пожевала соломинку и погрузилась в размышления.

Я смотрел в окно на оставленные на стоянке машины. Интересно, почему у всех коричневые машины? Почему не черные, не белые или серые? Не красные, в конце концов? А именно коричневые.

— Я придумала, что надо делать, — наконец заговорила Натали.

— И что же?

— Давай поедем в Амхерст и разыщем Киммеля.

— О, давай! — обрадовался я.

Мысль была отличная. Все равно что найти в кармане джинсов бумажку в десять долларов. Киммель вполне мог дать нам деньги — он был «духовным братом» доктора, а кроме того, католическим священником в армхерстской церкви.

Мы пошли на остановку перед гастрономом «Торн» и до прихода автобуса курили. Потом сели на последнее сиденье, а коленками уперлись в то, которое было перед нами.

— Думаешь, он нам что-нибудь даст? — спросил я.

— Конечно, — уверенно ответила Натали, — что-нибудь да подкинет.

Приехав в церковь, мы прошли прямо в кабинет отца Киммеля. Нас удивило, что у него нет ни охраны, ни даже секретарши — входи кто хочет.

— А, привет, — поздоровался он из-за своего стола. На серебристой оправе очков блестело солнце.

Мы с Натали уселись на двух стоящих возле стола стульях. Натали протянула руку к хрустальному пресс-папье с изображением Иисуса.

— Осторожно, милая, разобьешь, — остановил ее отец Киммель в тот самый миг, когда ее пальцы коснулись вещицы.

— О, извините. — Натали убрала руку, потом понюхала пальцы. — Мы только что из «Макдоналдса». Не стоит пачкать Иисуса жиром, в котором жарили картошку.

Отец Киммель улыбнулся и кашлянул.

— Ну, в таком случае, чему обязан приятым сюрпризом?

Натали показала на крест на стене, над головой священника.

— Он что, из чистого золота?

От старости его шея уже плохо поворачивалась.

— О чем ты? — спросил священник, глядя прямо на нас и улыбаясь.

— Крест. За вами. Он золотой?

Отец Киммель крепко сжал лежащие на столе руки.

— Нет, думаю, просто медный. Золото мы здесь не стали бы держать. Из-за студентов там, в университете.

— А-а-а, — протянула Натали.

Я улыбнулся отцу Киммелю и вспомнил свой первый визит к нему. Мне было лет одиннадцать, мы с матерью и доктором Финчем гостили в его доме. Они втроем ушли в спальню, а я остался один в гостиной.