Книга Башни заката - Лиланд Экстон Модезитт

Гнедой, несколько сбавив аллюр, скачет дальше, но Креслин не замечает этого, как не замечает шесть тел, из которых три покрыты медленно тающей ледяной коркой, а три имеют глубокие кровоточащие раны. Как не замечает собирающихся над головой темных туч. Наконец Креслин выпрямляется и поворачивает гнедого в сторону перевала, откуда должна появиться кертанская кавалерия. Даже приближаясь к куче камней, возле которых его ждут Мегера и наемники, Креслин все еще дрожит.

Подъехав, он рассеянно подмечает, что Мегера очень бледна.

— Прости, я этого не ожидал, — говорит он. Она не отвечает.

— Господин? — спрашивает командир наемников.

— Насчет чародея можешь не беспокоиться. И насчет его отряда тоже.

Спидларец бледнеет.

Между тем конный отряд под красно-зеленым знаменем Кертиса уже добрался до подножия холма, где находятся путники.

— По-моему, нам нужна буря, — замечает Креслин.

— Ты испортишь погоду во всем краю, и не на один месяц! — возражает Мегера.

— Отлично. Ты хочешь сложить здесь голову? Против двадцати бойцов сразу мне не выстоять.

— Я насчитала пятьдесят.

— Дерьмо… — бормочет себе под нос самый молодой из наемников.

— Никаких сражений. Мы договаривались, — напоминает командир. Голос его чуть более напряжен, чем раньше.

— Заткнись! — Креслин проверяет клинок: вытер ли он его перед тем, как вложить в ножны. Юноша не помнит, делал ли это, но голубая сталь холодна и чиста. Он возвращает меч в ножны, а его чувства уже снова тянутся к ветрам.

В утреннем воздухе, отдаваясь звоном в ушах Креслина и разносясь над дорогой медно-серебристым эхом, слышится зов трубы. Она звучит ниже по склону, менее чем в трех кай. Это горн передовой группы кертанских всадников.

Ветра налетают со свистом, яростными порывами, грозящими сорвать тунику с тела.

«…дерьмо… дерьмо!»

«Интересно, — как-то отстраненно думает борющийся с духами и бичами небес Креслин, — у всех наемников такой ограниченный словарный запас?..»

Плотные серые и клубящиеся белые облака начинают собираться вокруг них и вокруг приближающихся всадников.

«…колдовство…»

«…про Чародея-Ветрогона нам не говорили…»

Скоро в налетевшей буре будет не видно ни зги. Креслин поспешно касается руки Мегеры:

— Все держитесь: за руки, за поводья, за что угодно…

Креслин шарахается в сторону, когда один из наемников с пронзительным криком «Нет, не могу!» разворачивает коня и сквозь плотный туман гонит его галопом назад, по направлению к вергренской дороге.

Мегера дотягивается до запястья командира и подтягивает его с конем ближе к себе. Остальные двое, хоть и дрожат в седлах, но следуют за Креслином, рыжеволосой и своим предводителем.

— Вон один! Скачет назад! — кричит кертанец. Эхо конского топота вязнет в плотном тумане.

— Осторожно. Это может оказаться ловушкой! — предупреждает другой.

«…проклятые чародеи!..»

Креслин, едущий первым вниз по склону, подальше от дороги, недоумевает: что повергло того наемника в такой ужас? Туман ничуть не страшнее множества сотворенных им снежных бурь, и уж всяко не такой холодный… Да где же всадники?

«…копыт не слышишь?»

«…вроде к северу от дороги…»

«…а по-моему, там…»

Медленно, руководствуясь не зрением, а указаниями ветров, Креслин нащупывает путь в обход кертанского отряда к перевалу. Сделав глубокий вздох, он тянется выше, захватывает потоки холодного воздуха и направляет их в гущу уже собравшихся облаков. Юноша поневоле морщится, чувствуя, как образуется лед.

Крупные градины со стуком падают на землю.

«…демоны…»

«…проклятый капитан… должен быть где-то здесь…»

Ноги Креслина дрожат, глаза горят, но даже сквозь мрак и туман он улавливает усмешку Мегеры.

Рука касается его запястья, и все тело наполняется теплом. Это Мегера, ее конь идет бок о бок с его гнедым. Дрожь в коленях унимается. Путникам еще идти и идти. Юноша отпускает град и глубоко вздыхает, чувствуя сквозь марево смыкающиеся стены перевала.

— Где… — начинает наемник.

— Заткнись! — резким шепотом обрывает его рыжеволосая. Хоть она и женщина, но страшит солдата ничуть не меньше.

Медленно пройдя еще кай, они начинают подниматься над озером тумана, и Креслин, отпустив ветра, оглядывается. Перевал и долина тонут в дымке, почти такой же белой, как физиономии троих наемников.

Креслин настолько устал, что едва успевает подхватить Мегеру — та неожиданно потеряла сознание и упала на шею своей лошади. Он пытается удерживать своего и ее коней рядом, но этому мешают объемистые седельные сумы.

Только сейчас юноша начинает понимать, чего стоило Мегере тепло, которым она одарила его в тумане. Преисполненный благодарности, он хотел бы знать, как снискать ее расположение.

Скоро предстоит спуск, придется ехать под уклон, и чтобы Мегера не упала, ее необходимо поддерживать. Спидларцы помогают юноше пересадить женщину на его коня. Его колени дрожат, но он крепко обнимает сидящую впереди Мегеру. Кто знает — может быть, ему больше никогда не доведется сжимать ее в объятиях.

Наемники выполняют все его распоряжения, но прячут глаза. Теперь один из них ведет лошадь Мегеры в поводу.

Когда они уже начинают спуск к дороге на Слиго, Креслин хмурится, задумавшись о том, почему ему удалось скрутить ветра без тех болезненных ощущений, каких стоила ему первая попытка?

Он поднимает глаза, смотрит на наплывающие с севера тучи, несущие холодный дождь, и уже в который раз глубоко вздыхает.

LIX

— Он одолел Бортрена? — с недоверием в голосе повторяет Хартор.

— Бортрен оказался глупцом. Его задача состояла лишь в том, чтобы помочь кертанцам. Правда, так или иначе трудно понять, как Креслин ухитрился проскользнуть мимо двух отрядов, перекрывавших дорогу в Слиго.

— Почему бы тебе не расспросить того стража, который унес ноги? Это была твоя идея, а теперь мы имеем дело с двумя вырвавшимися на волю чудовищами, — он поворачивается к выходу.

— Хартор.

Тот останавливается:

— Да, Дженред?

— Это была моя идея. Но в конце концов мы потеряли пятерых воинов и одного мага, а не целое войско. Послушай мы Бортрена, так, пожалуй, обошлись бы без потерь, да и виконт Джеллико не стал бы рвать и метать, как сейчас. Однако заметь, герцог не приставил к Мегере и Креслину собственных стражей.

Лицо Хартора остается бесстрастным.

— Давай сюда спасшегося! — приказывает Дженред. — Может быть, тебе стоит заняться погоней самому, в соответствии с истинным значением задачи?