Книга Вечный союз - Уильям Форстен

– Приказываю тебе опустить свой меч, Лукулл! – прогремел голос позади.

Улыбка расплылась по лицу Винсента.

– Не советую вам выходить из дворца, – сказал он вполголоса Марку, продолжая держать Лукулла на мушке.

– К дьяволу ваши советы.

Винсент почувствовал, как Марк подошел к нему, задев его плечо, но по-прежнему не сводил глаз с Лукулла и его легионеров.

– Лукулл больше не командует легионом! – крикнул Марк. – Возвращайтесь на свои позиции, пока карфагеняне не взяли город!

Никто не сдвинулся с места. Над площадью нависла выжидательная тишина.

– Легион больше не подчиняется тебе! – раздался голос из задних рядов.

– А, Петроний! – насмешливо бросил Марк. – Наш герой, что вечно прячется за чужие спины!

– Чтобы спасти от тебя римский народ.

– В последний раз приказываю легиону вернуться на свои позиции!

– Карфагеняне в городе! – раздался крик в дальнем конце площади.

– Назад, во дворец! – прошептал Винсент.

– Нет, подождите, – огрызнулся Марк. – Тогда слушайте меня! – крикнул он. – Объявляю, что всякий раб – мужчина или женщина, – выступивший в защиту нашей страны, будет отныне свободен!

Весь мир поплыл у Винсента перед глазами. Он слышал, как Петроний кричит, что с ними надо немедленно кончать, и видел, как пригнулся Лукулл, намереваясь броситься вперед, а легионеры натянули луки. Он бросился на землю, потянув за собой Марка, и одновременно спустил курок револьвера.

Лукулл крутанулся на месте и грохнулся оземь. Толпа взорвалась разъяренным воплем. Чьи-то руки схватили его и потащили во дворец. Он в свою очередь не отпускал Марка. Уже в дверях он заметил, как через площадь ко дворцу устремились фигуры в темной карфагенской форме, на ходу стреляя из мушкетов.

Оглушительный залп раздался из дворца, и в рядах карфагенян сразу образовались бреши. К ужасу Винсента, часть легионеров также попадала на землю.

Переводя дух, он встал и заметил красное пятно на тоге консула.

– Вы ранены!

Марк с трудом поднялся на ноги и выдавил из себя улыбку. Из его руки торчала стрела.

– Могло кончиться и хуже, – произнес он чуть заплетающимся от полученного шока языком.

– Итак, вы все-таки решились, – улыбнулся Винсент.

– Да, но слишком поздно, – сухо ответил Марк. – Надо было сделать это сразу, как только это началось.

– Главное, что вы решились на этот шаг. Теперь наша задача – продержаться. Народ будет на вашей стороне.

– Сомневаюсь, что это принесет теперь сколько-нибудь существенную пользу, – ответил Марк, слегка пошатываясь. – Уведите его отсюда, – приказал Винсент. – И скажите врачу, чтобы занялся раной.

Марк позволил увести себя.

– Что он сказал на площади? – спросил Дмитрий.

– Предложил свободу рабам, которые будут сражаться.

– Вот хитрец, – рассмеялся Дмитрий. – Довольно неопределенное обязательство.

Винсент не смог сдержать улыбку, вспомнив, как Марк сформулировал свое заявление.

– Погоди, Дмитрий, это только начало. Подойдя к дверям, Винсент сквозь щель посмотрел на площадь. Толпа все еще разбегалась в разные стороны. Из дворца не стреляли, и он мог лишь благодарить Бога, что его люди не убивают своих ближних без необходимости. Карфагеняне отступили на форум, а в дальнем конце площади устанавливали пушку.

– Да, теперь главное – продержаться, – повторил Винсент, – И молиться, чтобы люди помогли нам.

Это было в сто раз хуже всего, с чем ему приходилось сталкиваться в Виргинии. Болтаясь в седле, Эндрю боролся с искушением глотнуть еще раз теплой воды из фляги. До следующей реки было еще добрых десять миль, вокруг же расстилалась голая раскаленная степь.

Заслонив рукой глаза от солнца, он осмотрелся. К концу лета зной окончательно иссушил траву на пологих холмах и окрасил ее в бурый цвет. Степь напоминала бескрайний океан, по поверхности которого горячий ветер гонял волны, не принося прохлады.

Он боролся с дурнотой, слишком хорошо зная, до чего она может его довести.

«Я не имею права свалиться, – говорил он себе, – нам идти еще часы и часы… Я не имею права».

Перед его глазами плыли миражи. Осень в Мэне. С океана дует холодный ветер, ледяной прибой ударяется о скалы, взбивая белую пену, омывающую их с Кэтлин… Она улыбается, стоя в высокой траве; рядом его старый колли. Какой удивительной прохладой веет от нее, от ее белого платья, которое трепещет на ветру и облегает ее фигуру, вырисовывая каждый ее изгиб. Она стоит перед ним; пес громко лает, прыгая от радости.

– Глоток холодной воды, любимый?

Смеясь, она протягивает ему кувшин, с которого одно за другой стекают капли. Подходит ближе. Одежда соскальзывает с нее, открывая грудь во всем ее пышном великолепии, стройность худощавых бедер; в глазах ее мерцает колдовство любви.

– Глоток холодной воды.

– Господи! Настоящей холодной воды? Спасибо…

– Сэр! Полковник Кин!

– Спасибо, любовь моя.

– Полковник! Сэр!

– Буллфинч?

Он обалдело смотрел на покрасневшее от жары лицо своего адъютанта.

– Сэр, вы стали что-то говорить. Вам плохо?

Эндрю в смущении огляделся, преодолевая боль в глазах. Его штаб плелся за ним, утопая в дорожной пыли. Впереди на гребне холма маячили верховые дозорные. Сзади по Аппиевой дороге длинной извивающейся змеей тянулись артиллерийские батареи и пехотные полки с высоко поднятыми знаменами. Фигуры солдат колыхались в потоках горячего воздуха, как привидения.

– Полковник Кин, сэр! – продолжал приставать к нему Буллфинч. – Только что передали сообщение по телеграфу.

Офицер протянул ему листок бумаги, и по его обеспокоенному лицу Эндрю догадался, что он уже ознакомился с сообщением.

Он никак не мог разобрать, что написано на листке, – по-видимому, что-то случилось с очками. Сняв их, он поднес листок к глазам. Но и это не помогло.

– Прочтите, пожалуйста, вслух, – попросил он, бессильно опуская руку. Очки упали на землю.

Буллфинч куда-то исчез, но тут же появился снова, протягивая ему очки. Эндрю послушно взял их и сунул в карман. – Сообщение такое, сэр, – начал Буллфинч. – «Разведчики докладывают, что сегодня утром карфагеняне захватили Рим. К нам на телеграфную станцию прибыл посланец из Рима и заявил, что наша помощь Риму больше не требуется, так как они заключили мирное соглашение с Карфагеном».

Что-то дрогнуло у него внутри. Как будто ему дали пощечину. Остановив Меркурия, он сполз с седла. Когда его ноги коснулись земли, ему показалось, что они сейчас подогнутся. Пришлось ухватиться за луку седла. Затем, отпустив луку, он очень осторожно сделал два шага к Буллфинчу, взял у него телеграмму и, надев очки, прочел ее еще раз.