Книга Враг рода человеческого - Вольфганг Хольбайн

Может быть, самым верным словом для обозначения всего этого было слово “сюрреализм”. Состояние, в котором находился Вайкслер, не позволяло ему проанализировать все увиденное и воспринять его. Однако он не мог не заметить, что поднявшийся на дворе буран вовсе не был обычной снежной бурей. В его душе вновь начал подниматься страх. Ветер и снег неистово бушевали на крохотном, строго ограниченном участке двора. Теперь же Вайкслер снова отчетливо видел небо над своей головой. Оно было совершенно ясным, как и сама ночь, царящая здесь. Похоже, что вьюга бушевала лишь вокруг здания спортивного зала. И ее вой лишь едва доносился сюда. В то же время Вайкслер хорошо различал голоса своих товарищей, находившихся в школе. Они вели, как это бывает, разговоры ни о чем и смеялись. Никто из них даже не заметил то, что происходило на улице.

Вайкслер, пошатываясь, поднялся по ступеням крыльца, но не смог открыть массивную дубовую дверь. Его пальцы окоченели от холода и сильно болели. Лишившись последних сил, Вайкслер опустился на землю рядом с дверью и, прислонившись к ней спиной, взглянул в ту сторону, откуда пришел. Снежный буран продолжал бушевать с прежним неистовством. Ветер, казалось, даже усилился. Но в самом эпицентре вихря теперь что-то чернело. То, что Вайкслер принял за бешеную пляску ледяных колючих снежинок, имело свою субстанцию. Ужасное порождение тьмы, исчадие ада не собиралось оставаться в спортивном зале, оно последовало за Вайкслером. Мертвецы шли за ним по пятам, и Вайкслер знал, что ему никогда не избавиться от них. Он прикоснулся к оборотной, темной стороне мира, принадлежавшей мертвым, и поэтому мертвые устремились за ним, чтобы забрать его к себе, потому что он теперь тоже принадлежал им. Однако Вайкслер все еще не сдавался. То, что он не боялся смерти, совсем не означало, что он не боялся умереть.

Пальцы все еще не слушались его, и тогда Вайкслер нажал на медную ручку двери локтем, одновременно толкая створку плечом. К его удивлению, ему сразу же удалось открыть дверь. Шатаясь, он переступил порог и, свернув налево, миновал полсотни висящих на низеньких вешалках, предназначенных для первоклашек, пятнистых курток.

Дежурное помещение находилось сразу же за первой дверью. Кроме двух дежурных офицеров, здесь в этот момент были трое солдат: двое из них сидели развалясь у столика, на котором стояла кофеварка, и тихо переговаривались, а третий пытался надеть свою куртку, никак не попадая рукой в левый рукав, причем на его правом плече уже висел автомат, и все это выглядело довольно комично. Это был сменщик Вайкслера, который готовился заступить на пост.

Когда Вайкслер переступил порог дежурного помещения, все голоса в комнате сразу же смолкли. Один из солдат, сидевших у кофеварки, поперхнулся кофе и чуть не выронил из рук бумажный стаканчик, а другой все еще продолжал улыбаться, но улыбка его теперь была скорее похожа на застывшую гримасу. Сменщик Вайкслера застыл на месте в нелепой позе. И лишь самый молодой из двух дежурных офицеров прореагировал так, как предписывали инструкции. Он не стал тратить время на испуг и растерянность, а сразу вскочил с места, одновременно призывая жестом всех находящихся в дежурке к спокойствию.

— Вайкслер? Что случилось?

Вайкслер попытался ответить, но ему это не удалось. Его губы онемели от холода, а сердце так сильно билось в груди, что у него перехватило дыхание.

— …терять времени… — выдавил он из себя. — Они… сейчас будут здесь!

— Ха-ха! Я отлично знаю, что немного задержался, но это еще не значит, что сразу же надо паниковать! — сменщик Вайкслера попытался разрядить атмосферу, но никто не засмеялся. Похоже, никто даже не слышал этих слов, кроме одного из дежурных офицеров, который бросил на солдата гневный взгляд.

— Итак, Вайкслер, что случилось? Сделайте глубокий вздох и рассказывайте!

Глядя в окно, Вайкслер действительно последовал совету офицера и втянул в легкие побольше воздуха. Это было невероятно, но отсюда буран казался легкой поземкой. Ни о какой вьюге не могло быть и речи. Завывание ветра, похожее на вой тысячи спущенных с цепи собак, казалось теперь далеким шумом, а снежный буран выглядел отсюда довольно привлекательно, словно легкий вихрь кружащихся в воздухе снежинок. Что-то страшное надвигалось на людей.

— Итак? Мы слушаем!

— М-мертвецы, — выдавил из себя Вайкслер. — Они… они… ожили и встали.

Последние слова он произнес с такой дрожью в голосе, что они прозвучали совершенно неправдоподобно.

Но никто даже не улыбнулся.

— Я не понял, что вы сказали? — дежурный офицер сделал большие глаза от изумления. — Что все это значит? Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? Немедленно отвечайте!

— Они ожили! — повторил Вайкслер срывающимся голосом. — Мы должны уносить отсюда ноги! Они скоро будут здесь! Неужели вы не понимаете?

Конечно, его никто не понимал. Да и кто мог бы понять его в этой ситуации? Но у Вайкслера не было времени на объяснения. Мертвые шли за ним по пятам, и он чувствовал, что они уже близко. Совсем близко.

Внезапно что-то с глухим стуком упало на пол, и внимание всех присутствующих обратилось к солдату, стоявшему рядом с кофеваркой. Он все-таки выронил свой стаканчик из рук и стоял теперь в луже дымящегося черного кофе. В его лице не было ни кровинки.

— О Боже! Взгляните на его ногу! Что это? — простонал он.

Вайкслер тоже взглянул на свою ногу и вспомнил, как в спортивном зале что-то уцепилось за нее, а затем он вырвал ступню, преодолев сопротивление. Оказывается, что в его правую лодыжку до сих пор впивались серые пальцы мертвой руки, оторванной по запястье.

Сменщик Вайкслера издал дикий вопль и, зажав рукой рот, быстро отвернулся. Один из солдат у столика чуть не перевернул кофеварку. Даже молодой дежурный офицер, который до сих пор сохранял хладнокровие, на мгновение потерял над собой контроль: он издал приглушенный хрип и отпрянул назад, натолкнувшись на своего вскочившего с места сослуживца.

— О Боже! Вайкслер, что… что вы наделали? — прохрипел он.

Вайкслер не успел ему ответить. Снежный вихрь швырнул что-то в большое окно, и стекло со звоном разбилось. И сразу же буря полноправной хозяйкой вошла в дежурное помещение — с завывающим ледяным ветром и снежной колючей крупой, перемешанной с осколками стекла. Испуганные и изумленные крики людей заглушил яростный, дикий, первобытный рев, похожий скорее на рык мифического дракона, а вовсе не на завывание снежного бурана. Столб ураганного вихря в одно мгновение преодолел расстояние от спортивного зала до школьного здания и влетел в разбитое окно. А за ним явились и ожившие мертвецы.

Среди снежной кутерьмы показалось что-то белое — такое же белое, как снег. Только Вайкслер заметил это. Может быть, этот вихрь был нереален? Однако руки, тянущиеся к окну, были совершенно реальны. Вайкслер с ужасом наблюдал, как длинный, острый, словно игла, осколок стекла проткнул одну из ладоней и сломался. Но эти существа больше не испытывали боли. Одно из них очень медленно, делая странные разбалансированные движения, влезло на подоконник, а затем сквозь разбитое окно в классную комнату. За его спиной уже маячили смутные очертания второго мертвеца.