Книга Белый кот - Светлана Полякова

Конечно, Ольга без особенного труда догадалась, что речь идет именно о Женьке. Но она только пожала плечами и поинтересовалась, кого Люська имеет в виду.

— Здрассьте, — развела та руками. — Кого же я должна иметь в виду, как не нашу Жеку? Куда ее занесло-то, радость нашу? Овцу заблудшую…

— Придет, я ей передам, что ты обзывала ее овцой, — меланхолично заметила Ольга. — И с удовольствием понаблюдаю за ее реакцией.

— Конечно, овца, — продолжала развивать свою мысль Люська, усаживаясь в кресло. — Еще какая… Я за нее волнуюсь, между прочим. А если за ней охотится маньяк?

— Ну да, — кивнула Ольга. — Охотится. Именно за ней. Просто путает ее периодически то с Исстыковичем, то с Костиком… Конечно, они так похожи с Женькой! Кто угодно перепутает… Про то, что Женьку ты считаешь похожей на Исстыковича, я ей тоже непременно передам.

Люська хотела возмутиться, но подумала вовремя — себе выйдет дороже… Вдруг ей кофе не дадут? А она замерзла. Ей ужасно хочется горяченького…

По радио кричали про городские цветы.

— Оль, что ты слушаешь? Тебя ностальгия мучает?

— Что дают по радио, то и слушаю, — отозвалась Ольга. — Где этот Игорь мотается? Давно пора ему вернуться!

Люська только теперь заметила, что Ольга очень напряжена.

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, — отмахнулась Ольга. — Просто я отправила Игоря к одной дамочке. А его до сих пор нет.

— Дамочка у нас кто? Убивца?

— Да вряд ли, с какой стати ей-то? Просто она, эта дамочка, странным образом связана с нашими двумя фигурантами… И с Исстыковичем, и с Панкратовым.

— Как это? — нервно сглотнула Люська. Получалось, что у нее сведения менее интересные, чем те, которые удалось добыть Ольге… Она даже немного расстроилась: так гордилась собственной памятью — и на тебе!

— Панкратов-то тут при чем?

Ольга ничего не ответила. Достала из пачки «винстонку» и закурила.

— Оль, при чем тут Панкратов? — поинтересовалась Люська, удивляясь собственному терпению. — Если эта твоя дамочка с обоими знакома, это может просто быть совпадением! И ничего не значит!

— Может быть, совпадение, — согласилась Ольга. — А может быть, и нет…

— Надо поговорить с Панкратовым.

— Я уже с ним говорила…

Она потушила сигарету. Встала, подошла к окну. «Господи, — подумала она, — когда же этот снег кончится? Скоро нас завалит, как в сказке «Обыкновенное чудо». Или это затем и придумано? Чтобы мы не могли выйти на улицу? Но мы-то не в сказке… И Женька, кажется, на самом деле в опасности».

Панкратову она не верила. Может быть, она была и не права. Ольга никогда не отличалась несокрушимой уверенностью в собственной правоте и проверяла все раз по сто. Мало ли как ты относишься к человеку? Нравится он тебе или не нравится — это твое личное дело. Если кто-то живет не так, как тебе хочется, — это не повод считать его негодяем. Злодеем — тем более…

Но он ведь мог, мог, мог! И врать Панкратов умеет, и играть тоже. Может быть, они его шантажировали?

Или — как это ни обидно Женьке — он был действительно влюблен в эту Ирину, а те двое знали что-то о Иринином прошлом, угрожали ей…

Нет, нет, нет!

Она снова села в кресло, прикрыла глаза рукой.

Чтобы не видеть этот медленно падающий снег. Чтобы не видеть Люську с ее немым вопросом в глазах.

— Зачем тебе Женька-то нужна?

— Помнишь фотографию? — обрадовалась Люська. — Того Кента с седыми волосами? Его видели рядом с тем домом… Игорь его сфотографировал, а потом рассказал этой маленькой сыщице, что тот парень там кота искал… Помнишь?

— Нет, — покачала головой Ольга.

— Где фотки?

Она разрыла ящик стола и нашла стопку фотографий. Села, начала их перебирать.

— Вот, — достала она искомую фотографию. — Вот он, красавец… — Она положила фотографию прямо перед Ольгой.

— Ну и что? Человек искал своего кота… Ты что, теперь всех случайных прохожих подозреваешь?

— Так надо подозревать, если хочешь докопаться до истины… Так вот, я вспомнила, где я видела его физиономию! И еще — я вспомнила, что произошло с этим парнем! То есть не с ним, а с его женой…

— Она изменила ему с Исстыковичем, — засмеялась Ольга.

— Нет, — нетерпеливо мотнула головой Люська. — Ни фига подобного… Она попала в автомобильную аварию!

— Я сочувствую этому парню, — вздохнула Ольга. — Только не понимаю, почему ты привязала эту историю к нашей? Какие у тебя основания?

— У меня просто хорошая память. Я встретила Тришкину как раз через неделю после той аварии. И она мне как раз и рассказала, что у Беспечного жена попала в аварию вместе с дочерью… И еще — что она была беременна… И случилось это как раз за неделю до нашей встречи, понимаешь? А я все записываю. Знаешь ведь, как я люблю дневник писать!

— И что?

— Ничего, оказывается, писать дневник — полезное занятие, хотя вы надо мной с Женькой всегда смеялись… Я посмотрела в своем дневнике, когда мы с Тришкиной повстречались, отсчитала ровно недельку и узнала, что Татьяна погибла…

Она сделала многозначительную паузу. Ольга даже устала наблюдать за ее «размышлительным» лицом.

— Пятого числа, — трагически и немного зловеще прошептала Люська. — Жена Беспечного погибла в аварии пятого января!

«Разве можно так жить?»

Это был вопрос Костика. Разве можно так жить?

В последний раз он уже напоминал животное… Разум уходил от него, оставляя только этот бессмысленный смех и попытку спрятаться от самого себя, от выдуманных врагов, от…

От нее, да. Он хотел спрятаться от нее. В этих лохмотьях, пахнущий так же, как пахнут все бомжи…

Она его спасла.

Она спасла его, иначе…

«Я не могу больше, — говорил он, — я больше не хочу… Почему у меня такое чувство, что я уже умер? Давно… Тогда еще…»

«Когда ты встретился со Стыком?» — спросила она.

«Нет. Еще до Стыка…»

Жалкий, съежившийся, такой непонятный в этой своей одежде…

«Теперь я все время убегаю», — грустно прошептал он, а она все смотрела на его длинные ресницы, и ей хотелось плакать — от жалости, обиды и… ненависти. К Костику. К Стыку. К окружающему миру. К самой себе…

«Я не живу теперь. Убегаю…»

«Везде грязно, — вздохнула она. — Сними эти грязные тряпки… От них смердит».

«Если бы я мог снять с себя эту грязную одежду, — грустно усмехнулся он. — Но это не от них пахнет… Это моя душа разлагается…»

Он еще что-то говорил. Тихо, но еще был вменяем… А потом речь снова стала бессвязной, и Ирина поняла — его уже нет.