Книга Война 2020. И летели наземь самураи... - Ральф Питерс

— Мартин, — сказал Мэддокс человеку, судьбу которого он только что решил, — не могли бы вы заглянуть к миссис Уотерс еще раз? Посмотрите, пришла ли она хоть немного в себя. — Он думал об известном старом снимке, на котором Джеки Кеннеди в розовом платье стоит рядом с новым президентом. — Я действительно думаю, если бы она смогла присутствовать при моем вступлении в должность, это успокоило бы общественность.

— Да, сэр.

Мэддокс обвел взглядом всех сидящих за столом. "Серьезная компания. Никого из них я бы не хотел взять с собой на охоту в выходные дни".

— Как насчет того решения? — спросил он.

Госсекретарь вскочил. Мэддоксу было очевидно, что он с нетерпением ждал возможности продолжить свои обычные нравоучения.

"Чертовы янки, — подумал Мэддокс. — Никто и никогда их ничему не научит".

— Мы больше не можем терять время, — продолжал госсекретарь. — Вы должны понять, сэр, президент Уотерс был болен и, возможно, физически слаб, когда принимал это решение. В такой ситуации любой человек может потерять самообладание. Вспомните Франклина Рузвельта в Ялте. Человек в плохом физическом состоянии может принять неверное решение.

— Не знаю, — сказал Мэддокс медленно. — Я по натуре боец. Я не знаю, захочет ли американский народ иметь президента, — это слово звучало сейчас особенно веско в его устах, — который боится показать кулаки.

— Дело не в борьбе, — продолжал госсекретарь. — Дело в поражении. И я уверен, что американский народ не захочет понести ненужные, бесполезные потери. Все это… просто безумие. Только Господь знает, как нам придется за него расплачиваться. Кроме того, это сведет на нет все наши дипломатические усилия.

Мэддокс оглядел всех, кто сидел позади госсекретаря, и не увидел ни одного человека, которому он мог бы доверять. Он испытывал симпатию к председателю Комитета начальников штабов, и то только потому, что он был похож на старую охотничью собаку, которая была у него в детстве.

— А что вы на это скажете, генерал?

Председатель насторожился, как пес, почуявший опасность.

— Господин вице-президент, — сказал он грубоватым голосом, каким обычно говорили генералы в Вашингтоне. — Я хочу быть с вами совершенно откровенным. Я старый солдат и не возражаю против того, чтобы задать противнику хорошую трепку. Но, честно говоря, шансы на успех этой операции очень малы, и она может обернуться полным крахом.

Мэддокс прищурил глаза. Да, когда собака становится такой старой, что не может охотиться, ее приходится пристрелить.

Мэддокс улыбнулся.

— Ну что же, хорошо. Вы все должны посоветовать мне, как поступить в этой ситуации. Я имел дело со всем этим только в военной школе. Мой отец послал меня туда, чтобы я научился себя вести. — Его улыбка стала больше похожа на усмешку. — Не уверен, что я этому научился. В любом случае, боюсь, что я совсем не разбираюсь в этих вещах. Мне действительно необходим хороший совет. — Его лицо как яркой вспышкой озарилось приветливой улыбкой. — К тому же я находился в Калифорнии все это время. Поэтому, ради Бога, высказывайте свое мнение.

— Господин вице-президент, — сказал госсекретарь, — пока вы находились на побережье, на президента Уотерса было оказано давление. И он принял…

Дверь отворилась. В комнату вошла миссис Уотерс. Ее глаза были безжизненны. Вслед за ней вошли верховный судья, глава аппарата Белого дома и фотограф президента.

Мэддокс вскочил.

— Сэр, — прошептал госсекретарь, — у нас очень мало времени. Нам надо остановить…

— Легче на поворотах, — отрезал Мэддокс. На его лице появилось выражение глубокого сочувствия, столь же безупречное, как и его отличный галстук из черного шелка. Широко разведя руки, он направился к вдове президента.

— Вы уверены, что это то самое место? — спросил Тейлор. Козлов заметил, что американец старался сохранить профессиональное спокойствие, но в его голосе слышалось нетерпение, смешанное с отвращением. — Может быть, нам дали неверные координаты?

Козлов взглянул на экран, на котором светилось изображение выбранного района дозаправки. Степь была невероятно пустой. Там, где должны были быть советские самолеты-заправщики, была лишь серая земля, холодная и пустынная, расположенная между Каспийским морем на юге и морем снега на севере. Если бы его заставили дать этой местности название, Козлов бы назвал ее "ничейной землей".

Он оглянулся и посмотрел вверх на изуродованное осуждающее лицо Тейлора.

— Я ничего не понимаю, — честно признался Козлов. — Я разговаривал с самим генералом Ивановым… и со штабом… и они меня уверили…

— Все координаты точны, — объявил Мередит. — Это то самое место.

Козлов видел, как целая вереница чувств сменялась на лице американца: отвращение, сильное беспокойство, разочарование, а затем опять вернулось каменное выражение, никогда не сходившее с лица Тейлора.

— Дерьмо, — сказал Тейлор.

В командном отсеке наступила тишина. Каждый обдумывал возникшую ситуацию. Потоки воздуха раскачивали вертолет, автоматические системы ярко светились и тихо жужжали. Система фильтрации просто возвращала знакомые запахи.

Козлова мучил стыд. Он все больше и больше чувствовал себя обязанным этим американцам, которые готовы были продолжать борьбу не только за свои интересы, несмотря на высокую цену, которую им, возможно, придется заплатить. И все же американцев не покидала сила духа, даже в черные, тяжелые моменты жизни. Именно силы духа не хватало его стране в течение долгого времени. Его соотечественников били, мучили, морили голодом, стараясь убить их дух. Обреченность передавалась из поколения в поколение, народ забыл, что такое надеяться, а надежда почти так же необходима для здоровья человеческого существа, как витамины.

И все же он старался сохранить достоинство, несмотря на все это. Он гордился тем, что он русский даже в самые страшные часы. Но сейчас… казалось, что его страна опять специально старалась унизить и опозорить его. Военная машина, которой он отдал всю свою сознательную жизнь, не могла даже доставить топливо, которое позволило бы другим людям продолжить войну великой России.

Сколько лжи, полуправды и пустых обещаний было забыто сразу же после того, как они были произнесены. Почему генерал Иванов не сказал правду хотя бы в этот единственный раз?

Возможно, это была просто некомпетентность. Возможно, при всем желании самолетызаправщики не могли вовремя прилететь в назначенный район.

— Может быть, — сказал Козлов с надеждой, — они просто задерживаются из-за военных действий?

Тейлор холодно взглянул на Козлова. Все остальные американцы, втиснувшиеся в крошечное помещение, тоже посмотрели на него. Затем американский полковник отвел взгляд и повернулся к Мередиту и Паркеру.

— Мы садимся, — сказал Тейлор. — Хэнк, свяжись с другими. Мы сядем и подождем. Сейчас мы только зря расходуем топливо.