Книга Шаг в аномалию - Дмитрий Хван

«Опа! Что такое?» — Внезапно взгляд Максима зацепился за нечто выдающееся из картины речного берега и леса. Нечто чужеродное. Да, точно! Красное пятно — человеческая фигурка на берегу отчаянно махала людям на плотах. Тунгусы на плоту, правившие длинными шестами, тоже заметили человека и загомонили, повторяя:

— Казак. Роса казак!

Максим увидел, что человек, махавший им, поняв, что его усилия увенчались успехом — его заметили, обессиленно завалился на спину. До острова оставалось минут пятнадцать хода по реке, с левого берега поднимался всё выше отвесный холм, который тот человек явно обходил через лес, поэтому и пропустил крепость.

— Чёрт возьми, скоро уже начнёт темнеть, — пробормотал Рязанцев, поглядывая на часы.

— Казак? — спросил Рязанцева стоящий рядом с ним тунгус.

— Да, наверное, — рассеянно ответил Максим, который видел уже эти красные казацкие кафтаны. Но приставать к нему не стал.

Наконец плоты уткнулись в песчаную отмель островка, подошедшие люди начали перекладывать стройматериалы, а Рязанцев, найдя глазами Сазонова, побежал к нему докладывать об увиденном на берегу человеке. Сазонов с полуслова понял сбивчивый доклад вчерашнего столяра и тут же приказал Максиму и ещё пятерым людям прыгать в ботик и везти сюда подававшего сигналы человека, но морпехам отдельно указал на возможность засады, а поэтому напомнил о страховке и бдительности. Рязанцев запомнил то место по крупным валунам, выдающимся из воды, у самого начала поднимающегося холма. Человек в красном кафтане оставался там же, только привалился к стволу высоченной лиственницы.

Морпехи, оценив обстановку, дали команду рабочим, и те бросились к казаку. Он был молод и безбород, лишь только редкие усы пробивались над верхней губой. Казак был очень слаб, видимо, долго плутал по лесу, пока набрёл на людей. Лицо его было осунувшимся, время от времени по нему пробегала гримаса боли.

— Откуда ты, парень? Ранен? Как зовут? — склонились над ним люди.

— Бажен… Бекетов там… — пробормотал казак.

— Бажен Бекетов, давай-ка мы тебя подымем. Да в лодку… Осторожно! Подняли!

— У него кровь с кафтана капает!

— Отворилась рана… Стрела там, вытащил… — еле ворочал языком Бажен.

По прибытии в Удинский форт парню оказали медицинскую помощь, да и рана оказалась не опасной, стрела лишь порвала кожу, повезло, что обошлось без нагноения. Сейчас Бажена отпаивали горячим куриным бульоном — прихваченные в нескольких кочевьях тунгусские курицы сейчас оказались очень кстати. Единственный их недостаток — весьма быстро они уменьшались в количестве.

— Это не Бекетов! — воскликнул прибывший с острова Сазонов.

— Я ужо сказывал о том. Бекетов Пётр Иванович, атаман наш, болезный лежит, в трёх днях пехом отседа. Сховались они в чаще, а меня послали по реке иттить до Ангарского воеводства. К воеводе Вячеславу.

— Вячеславу? — спросил Сазонов.

Бажен кивнул:

— А Игната и Михайлу стрелами побили, худо им, а снедные припасы вышли все. А ну как брацкие людишки найдут их? Надо вертаться мне, поспешать зело нужно! — почти кричал казак.

Бажен, укутанный в одеяло, был уложен на лавку в крытой корме бота, где он немедленно уснул. Там же, между лавками, были сложены тюки с одеждой, предназначенные для Бекетова и его людей. Казак что-то бормотал во сне, вскрикивал, бывало. Командующим спасательным отрядом был назначен, в отсутствие Новикова, мичман Карпинский. Сазонов отметил, что Пётр, несомненно, стал гораздо серьёзнее за время, проведённое в новом мире, и заслуживает повышения. И вот первая самостоятельная операция, от которой зависело не так уж и мало. Надо было привезти в форт самого Бекетова, который сделал так много для освоения Восточной Сибири, человека, который… Стоп!

— А кто же теперь Якутск основывать будет?

— Ты чего, Пётр, какой Якутск? — спросил, не поворачивая головы, сидящий на борту Ким, то и дело осматривающий берега в прицел своей СВД.

Оказалось, Карпинский высказал свою мысль вслух. Теперь она казалась ему более весомой.

— Смотри, Серёга: мы привозим Бекетова в Удинское, и он, возможно, тут остаётся. Если раненый он, как Бажен сказал, то надолго. А там ещё убийство енисейского воеводы висит и государственная измена.

— Какая ещё измена? — удивился Ким.

— Неясно какая? С нами он общался, вот, как Бажен говорил, его воевода под измену и подвёл. Ну, это ладно, но ведь Бекетов теперь не сможет основать Якутск! Вот чего.

— Я так не думаю, Пётр. Ну не Бекетов, а кто-то другой это сделает. Какая разница?

— А такая, что всё пойдёт не так, как было! — воскликнул Карпинский.

— Так уже и так всё идёт не совсем так. Ты нас чего, не считаешь за такой же форс-мажор?

— А и точно! — удивился Карпинский. — Мы тут на Ангаре сидим, перекрыв её. А Иркутск как же?

— Кстати, по Иркутску Кабаржицкий говорил, что там место неудачное. Ангара зимой разливается, идущая с Байкала вода замерзает не сверху, а под поверхностью воды.

— Получается, вода прёт, а внизу лёд?

— Ну да, так что там на возвышенности нужно строиться.

— Если вообще нужно, — пожал плечами Карпинский.

Луна заливала тайгу мерцающим светом, играла бликами на воде. Стоящие у реки высоченные деревья казались Петру домами, в которых отключили электричество, а гладь реки — улицей с зеркального блеска покрытием. Гребцы сменялись каждые три часа, Ким сидел уже на носу бота да клевал носом. Вокруг, кроме плеска воды, стояла тишина, изредка прерываемая звуками ночного леса да рыбьей игрой. Ни огонька на берегах так и не было встречено, присутствие человека не угадывалось. Что, несомненно, было не так, Карпинский был уверен, что люди тут есть, — Ангара была что дорога для людей, её берега населяющих.

— Прохладно уже становится. — Карпинский привстал, размял кости. Вытянув из рюкзака пластиковую баклажку из-под минералки, напился ягодной вытяжки. Можно подремать до рассвета, а там уже нужно будет высматривать баженовский ориентир на правом берегу — одинокий лысый холм с красноватым боком. Карпинский проснулся от настойчиво бившего сквозь веки яркого света, октябрь радовал погодкой — сухо и тепло, на Ангаре стояли последние тёплые деньки осени.

Мягкий плеск воды и доносящийся с берега птичий посвист грозили снова убаюкать, поэтому Карпинский решительно встал на ноги. Сидящий на носу ботика в обнимку с винтовкой Ким помахал Карпинскому и кивнул на кормовую кабинку, мол, как там Бажен. Пётр, заглянув туда, увидел, что казак всё ещё спит, развалившись на широкой лавке, и махнул Киму — всё нормально. Вдоль берега тянулся бесконечный хвойный лес, изредка перемежающийся вкраплениями лишившихся листьев рощиц берёзы. Тянулись заросшие лесом холмы, ботик шёл мимо красно-коричневых скальных берегов, каменных осыпей с голубыми пятнами лишайников, мимо плоских, перерезанных протоками островов — навстречу синим таёжным сопкам, средь которых им нужно было найти ту, о коей говорил Бажен.