Книга Нихт капитулирен! - Сэй Алек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ладно, авиаторы добьют потом. Передайте на «Киров»…
— Радиограмма с «Шарнхорста»!
13 марта 1940 г., четверть двенадцатого дня
— Господин адмирал, русские нас наконец заметили и начали разворачиваться.
— Что ж, поздравляю, джентльмены, «Фьюриес» мы спасли, осталось спасти наших финских друзей, — флегматично произнес Харпер. — Вернее то, что от них осталось.
Действительно, кавторанг Раниен еще полчаса назад передал, что его «Ильмаринен» начал терять плавучесть и вынужден выйти из боя. Теперь «Вяйнямёйнен» вынужден был отбиваться от двух линкоров в одиночку, а заодно и прикрывать отход своего искалеченного систершипа. И хотя флагман финского флота еще не получил ни одного попадания, повреждения от близких разрывов уже начали сказываться на его боеспособности.
— А в погоню за этими наглецами мы выделим… — адмирал на миг задумался. — «Марсейез», «Дюгэ Труэн», «Дюкень» и все эсминцы типа «Жагуар» и «Бурраск».[45]Пускай лягушатники утопят легкие силы русских, а мы займемся сладеньким.
Эскадра начала разделятся. Французские крейсера и миноносные корабли устремились в погоню за «Кировым» и эсминцами, а основная часть, возглавляемая британским линкором, начала разворот в сторону боя «Октябрьской революции» и «Марата» с маленькими, но отважными броненосцами Финляндии.
«Все же недаром я не стал надеяться на фортуну, а вывел корабли навстречу «Фьюриесу», — подумал Харпер, глядя на едва-едва ковыляющий к берегу авианосец, получивший несколько попаданий из орудий советского крейсера и торпеду в кормовую часть от «Володарского», а также не менее искалеченные «Ягуар» и «Атерстоун». Оба эсминца больше напоминали сыр и на поверхности держались не иначе как молитвами экипажа и Божьим промыслом.
Советские линкоры, как это не удивительно, в паническое бегство не обратились, а легли на курс, позволяющий им прикрыть свои легкие силы если не от отправленных на преследование французов – этого они явно не успевали, хотя залп-другой из носовых орудий может и успели б по ним сделать, — то от основных сил флота точно.
— Герои, — прокомментировал кто-то из офицеров этот маневр. — Надо полагать, Гёрнассон и Раниен, по возвращении в порт, закажут благодарственные молебны во всех церквах Хельсинки.
— Русские – храбрые люди, у них этого не отнять, — пожал плечами Харпер. — Радируйте им: «Восхищен вашей отвагой. Предлагаю капитуляцию на почетных условиях. Харпер».
— Сэр, русские ответили, — смущенно произнес три минуты спустя радист. Смущен он был, поскольку был сыном белого офицера, эмигрировавшего в Англию, а потому русский знал, и, насколько смог, дословно перевел послание Трибуца.
Харпер взглянул на текст радиограммы и побагровел от ярости.
13 марта 1940 г., половина шестого вечера
Вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц умирал. Снаряд с «Нельсона», разворотивший боевую рубку «Марата», уложил на месте почти всех находившихся там командиров, а вот его, поди ж ты, пощадил. Дал погибнуть не внезапно, прерывая жизнь на, что называется, самом интересном месте, а отойти в мир иной осознавая свою гибель, но с чувством выполненного долга.
На выходящем из боя искалеченном «Марате» рявкали еще уцелевшие пушки, палубные команды пытались тушить многочисленные пожары, гулко ухали помпы. Чудом уцелевший в рубке молоденький лейтенант – как его? Сергей Ким, кажется, — отдавал отрывистые команды, исполняя последний приказ своего адмирала о повороте на курс сто семьдесят. Все это едва касалось угасающего сознания Владимира Филипповича.
Боли он не чувствовал. Он вообще уже не ощущал ничего. Вот какой-то мичман – не разобрать лица из-за багровой дымки перед глазами, — заметил, что он еще дышит и закричал, срочно вызывая врача. Вот его бесчувственное тело двое матросов переложили на брезент и бегом понесли в чудом неповрежденный лазарет (снаряд с финского броненосца в него угодил в самом начале боя, но, отчего-то не взорвался, и теперь валялся в углу, накрепко принайтованный к переборке). Бесполезно. Трибуц понимал, что спасти его уже невозможно – слишком тяжелые раны, слишком большая потеря крови. Он умирал, и понимал это. «Я сделал все, что мог. Кто может, пускай сделает лучше, — подумал он, и тут же добавил про себя, — Вот Бём и сделает».
Когда пришла радиограмма с «Шарнхорста», план родился в его голове моментально.
«Нахожусь в двух часах хода от вас. Держитесь. Бём».
Всего одна строчка от союзников. Всего одна. А сколь многое она меняла.
— Срочно радировать на «Шарнхорст»! — отдал приказ командующий Балтийским флотом. — Обойдите противника с норда. Мы их покуда отвлечем. Трибуц.
— Слушаюсь, товарищ адмирал!
Немецкий командующий, увидав радиограмму, не поверил своим глазам, но замысел своего советского коллеги понял. Отрезать растянувшиеся силы Харпера от Турку и вынудить того пробиваться к порту через строй немецких кораблей – да, это было возможно. Конечно, франко-британцы могли бы попытаться уйти в Хельсинки не принимая бой, но там они становились легкой добычей для немецкой и советской авиации – не сегодня, так завтра – край, послезавтра, погода наконец наладится. А уйти под прикрытие береговых батарей, как это сделал «Фьюриес», он, адмирал Бём, им не даст. Далековато в море выманил Трибуц Харпера. Если же вспомнить о минных полях – как самих финнов, так и установленных у их побережья советскими субмаринами-минзагами, то прорыв в Турку оставался для британского адмирала единственным возможным вариантом.
Правда, скорее всего, к моменту боестолкновения между германским и франко-британским флотами, от русских вряд ли что-то останется, но… Это их выбор. И потом, союз-союзом, а сильные Советы на Балтийском море Рейху не нужны.
— Приказ по эскадре, — скомандовал Бём. — Поворот все вдруг на курс сорок.
Иная реакция на приказ была у капитана первого ранга Фельдмана.
— Кажется, наш командующий сошел с ума, — глубокомысленно произнес он. — Но это наш командующий. Продолжаем атаку «фарьи».
Затем Николай Эдуардович вновь посмотрел на радиограмму с «Марата» и тяжело вздохнул.
«Продолжайте преследование «Фьюриеса» до его уничтожения или того момента, когда огневой контакт с противником станет неизбежен. При достижении точки невозвращения немедленно начать отступление в Таллин, до того момента врага не замечать. Постарайтесь выманить за собой как можно больше сил преследования. В бой с основными силами и силами преследования не вступать. Погибать не сметь. Трибуц».
Соединение Фельдмана продолжало преследование поврежденного авианосца столько, сколько это было возможно. Конечно, и сам «Фьюриес», и прикрывавшие его эсминцы дрались отчаянно – а иного варианта у них и не было, — серьезно повредив прорвавшийся для торпедной атаки авианосца «Володарский» и добившись ряда попаданий во все остальные корабли, кроме «Кирова». Впрочем, превосходство балтийцев в огневой мощи сказалось – «Ягуару» и «Атерстоуну» впоследствии пришлось надолго встать в доки, а «Лиддсдэйл» пошел на дно.
