Книга Чесменский бой - Владимир Шигин

«Великий адмирал! Прахоподобные гяуры прислали сюда еще свои передовые ладьи, а главный флот их с Орлуфым Спиритуфым еще только спешит к нам. Коварные кяфиры желают заманить тебя в западню и погубить. Вели спасать свой флот – надежду султана на море».

Капудан-паша больше не колебался. По его сигналу турки в полнейшем расстройстве бросились в глубь залива.

А на следующий день еще одно ужасное сражение под стенами крепости, и снова московитов невозможно понять. Они то стремительно нападали, то также стремительно уходили прочь. Обрадованный Джезаирли кричал Един-паше со своего корабля, вознося руки к небу:

– Добыча была в их руках, но псы сами испугались своего лая!

На свежем ветру трепетали полосатые, как матросы, сине-белые и красно-белые турецкие флаги, победно палили пушки. На 100-пушечном «Капудан-паше» шел совет, что делать дальше. Помимо трех морских пашей на него был зван и морейский наместник с крупнейшим торговцем Морей Ахмет-агой.

Рассевшись на коврах, собравшиеся чинно курили длинные трубки, щелкая языком, пили крепчайший кофе. Всеобщее спокойствие нарушал взбешенный появлением московитов у стен своей твердыни Муссин-заде. Наместник требовал немедленно гнать неверных в открытое море и там топить безжалостно. Слыша слова такие, вздыхал тяжко Един-паша:

– Надо быть весьма осторожным и не покидать здешней бухты. Гяуры захватили почти всю Морею. Они голодны, как шакалы, и нищи, как крысы. Но вскоре они сами покинут Левант с бесчестьем и позором. Вся их надежда на слепой случай. Ведь московиты рискуют потерять в нем лишь свой дрянной флот, мы же – часть империи! Муссин-заде отбросил четки, заскрипел зубами: – А что скажешь ты, о храбрый Гази-бей?

«Лев султана» был настроен куда решительнее своего патрона:

– Прятаться от слабейшего – позор для правоверного. Гяуры только того и ждут, чтобы удушить нас в этом загоне. И пока глупый московит бежал, надо быстрее присоединить к себе остальной флот, будучи во множестве, исполнить данную султану клятву – истребить не верных собак!

Решительного Гассан-бея поддержал второй младший флагман Джафер-бей. Но великий адмирал был упрям.

– Не будет того! – сказал он, качая огромным тюрбаном. – Случись что, первой полетит с плеч моя голова. Я буду ожидать лучшего исхода здесь! Лицо наместника покрылось красными пятнами.

– Паршивая свинья! – воскликнул он в бешенстве. – Если ты не уберешься отсюда, то завтра, клянусь Пророком, я сам разнесу твои лодки. К последней крысе у меня больше жалости, чем к тебе!

И, зло выругавшись, Муссин-заде отбыл на берег. Капудан-паша, зная решительный нрав наместника, плакал горестно:

– Что делать мне! Правитель морейский грозит смертью у берега, гяуры – в море! Ай-ай-ай, Аллах отвернулся от нас!

Гассан-бей, как мог, успокаивал своего не в меру впечатлительного повелителя:

– А может, и нет тут у неверных ничего, кроме этих лодий? Не зря они так мечутся из стороны в сторону. Верные люди доносят, что видели в Наварине паруса кораблей Спиритуфа. Если так, то с завтрашним солнцем мы должны напасть и перетопить наглых гяуров!

– Ай-ай-ай! – мотал головой безутешный капудан-паша. – Все правильно говоришь ты, о храбрый Гази-бей, но ведь пушки московитов стреляют сами собой!

– Это верно, – скривился Джезаирли, – они искусные мореходы, но сераскиры их глупы. Наместник вышвырнул их, как блудливых собак из Морей, а сегодня они бежали от нас. Настало время сокрушить их всех нашей силой и свирепостью!

– Пусть будет так, как желает Аллах! – сдался в конце концов уставший от споров Един-паша. – Вверим наши судьбы небесам!

С Гассан-беем на «Реал-Мустафу» увязался и торговец Ахмет-ага, решивший показать неверным, что такое гнев праведного мусульманина.

– Если помнишь, Джезаирли, я никогда не был последним среди славных мореходов берберийских и твоя фелюка не всегда была удачливее моей! – заявил он «Льву султана», перетащив свои сундуки в кормовую каюту. – Поверь старому другу, я тебе еще пригожусь!

Гассан-бей отмолчался. Сейчас их с капудан-пашой волновал единственный вопрос – будет или нет Муссин-заде стрелять по своим? Оба надеялись, что исполнить свое обещание он не решится.

Но разъяренный Муссин-заде свою угрозу выполнил. Турецкие матросы еще спали на своих тощих войлоках, когда крепостные пушки-коломборны дали первый залп поверх мачт. Флот султана спешно покидал негостеприимный Наполи-ди-Романи.

– Слава всемогущему Аллаху! – радовался, наблюдая за происходящим, наместник. – Пусть теперь морской паша покажет в деле, на что годны его лоханки! А мне пора уже выкидывать гяуров из Наварина!

Тем временем на Второй Средиземноморской эскадре происходили события не менее бурные. Один из приспешников Эльфинстона лейтенант Вильям Весли впоследствии писал:

«Адмирал (Эльфинстон. – В. Ш.) внимательно следил за всеми движениями турок и решил встретить их в узкости, ведущей с моря в гавань. Но русские держались в этом случае совершенно иного мнения, а командир (И. Я. Барш. – В. Ш.) имел даже смелость довести до сведения адмирала, что решил отделиться от эскадры, если адмирал не намерен идти на соединение с отрядом Спиридова».

Этот капитанский бунт был почище кронштадтского! И хотя неповиновение в боевой обстановке – дело далеко не шуточное, капитаны в своем требовании были тверды. Эльфинстон, скрипя зубами, вынужден был отступить…

Над «Святославом» взвился сигнал: «Следовать за мной». Ветер меж тем крепчал. Эскадра уходила на зюйд-вест, убрав все паруса, кроме наглухо зарифленных марселей. К утру корабли были уже на траверзе Цериго.

– Вижу пять вымпелов! На крамболе борта правого! – внезапно закричал впередсмотрящий флагманского корабля.

Свистки артиллерийской тревоги мгновенно разбросали людей по предписанным местам. Чем ближе подходили неизвестные суда, тем меньше они походили на неприятеля: уж больно ладно стояли паруса и четко держался походный ордер. Не дожидаясь дополнительной команды, капитаны устремились вперед, навстречу идущему отряду. Два часа хорошего хода – и простым глазом стали видны многометровые полотнища Андреевских флагов.

Матросы кричали «ура!», подбрасывая ввысь широкополые шляпы-цилиндры. – Господи! Велик мир, а все тесен! Офицеры были сдержаннее:

– Первым, господа, «Евстафий Плакида» под полным адмиральским флагом, далее – «Святители» и «Иануарий», а вот концевой, никак, призовая шебека!

Эскадры сошлись на параллельных курсах и отдали якоря. Вдали в дымке тумана чернели горы, где-то там, у местечка Рупино, сражался с превосходящим неприятелем брошенный на произвол судьбы десант подполковника Борисова…

Корабли валяло из стороны в сторону. Спиридов терпеливо ждал к себе Эльфинстхша. В этом не было ничего особенного: старшему нужен был доклад младшего.

Прошли сутки. Так и не дождавшись к себе контр-адмирала, Спиридов передал ему распоряжение Орлова: – Немедля снимать с берега брошенный десант!