Книга Зверь - Сергей Шведов

Александр в ответ бросил на воеводу полный ярости взгляд, но Рябец княжий гнев выдержал е достоинством. По всему выходило, что войны с тевтонами не избежать, а на войне любая помощь в строку. Князю Александру это должно быть ведомо. И коли сам князь не хочет встречаться с Витовтом, то пусть пошлет на свидание с ним одного из своих ближников. Но в любом случае воевода Рябец не сможет утаить от старшины свою нечаянную встречу с Белым Волком. Кровь-то под мечами тевтонов будет литься не княжья, а новгородская. Семен готов был высказать свои мысли вслух, но сын Ярослава уже и сам обо всем догадался. Он все-таки взял из рук Рябца волчий хвост и в раздумье опустился на широкую лавку.

Воевода вздохнул с облегчением. Он высоко ценил ум князя и его полководческий дар и не хотел с ним ссориться.

– Значит, война, – задумчиво произнес князь.

– Так ведь хвостами попусту не бросаются, – вздохнул Рябец.

Александр не хуже воеводы знал положение дел на соседних землях. Орден рвался на Восток, понукаемый римским папой, и православный Новгород был единственным препятствием на его пути. От Руси помощи ждать не приходилось. Слишком уж далеко зашли князья в своих раздорах. А тевтонов надо остановить во что бы то ни стало.

Александр поднялся с лавки и в волнении заходил по горнице. Неужели там, в далеком Поморье, еще сохранились осколки старой веры? Или это просто хитрый ход тевтонов, дабы в удобный момент обвинить новгородцев в язычестве и тем самым оправдать свои алчные устремления в глазах христиан? Крестовый поход в земли язычников привлечет под знамена ордена целые своры псов, жадных до воинской добычи. К сожалению, ни Рябец, ни бояре новгородские этого не понимают. Слишком сильна в них память о былом величии Новгорода, достигнутом под дланью бога Перуна. Этот кровавый кумир был вознесен предком Александра князем Владимиром не только над Волховом, но и над Днепром. Правда, торжество Перуна было недолгим. Князь вознес, князь и поверг наземь с помощью Бога истинного. Но свет истинной веры проник еще далеко не во все души и в Руси, и в Новгороде. Не оттого ли обрушились на нас нынешние беды? Увы, далеко не все думают так. Иные винят Христа там, где следовало бы винить Перуна и собственные жадность и неразумие. Перун-де был хоть и кровожаден, но силен, а Христос-де слаб. И не поможет молитва там, где требуется удар меча. А того не понимают, что не в силе Бог, а в правде. А правда та – за Христом. Нельзя жить на земле подобно зверю, насыщая лишь свою утробу и не думая о душе. Ведь человек подобен Богу, а не животному. Так зачем же рядиться в волчью шкуру и пестовать в своих теле и душе звериное, а не божье начало? За Христом правда, а не за Перуном. А за кем правда, за тем и победа.

– Разве я не прав, воевода Рябец?

– Так ведь не единой молитвой жив человек, – покачал головой новгородец. – И разве с молитвой придут к нам тевтоны, князь? Огнем и мечом пройдутся они по нашей земле. И где тогда будет твоя правда? Кабы все жили по слову Христа, так иного желать не надо. Но живут-то иначе, князь.

– Бог накажет.

– Пока Бог накажет, тебе уже голову снесут, – криво усмехнулся Рябец. – Для души вместилище нужно, а то вместилище рожать всегда будет Мать Сыра Земля. Мы не по небу ходим, князь, а по земле. А пока мы по ней ходим, братом названным нам будет не ангел небесный, а волк. Если хочешь быть земным владыкой, князь, то без греха не обойдешься и без земной силы тоже. А вот когда одолеешь тевтонов, тогда кайся, что не с молитвой на них шел, а с мечом. Что не подставил правую щеку вслед за левой, а рубанул с плеча так, что у врага голова отлетела. Бог простит тебя, князь, если родная земля не осудит.

С тевтоном князь встретился четыре дня спустя. Сидели в крестьянской избе, вросшей в землю едва ли не по самые окна, на простых лавках за грубо отесанным столом и недоверчиво смотрели друг на друга. Входя в избу, Александр трижды перекрестился. Сопровождавшие князя гриди остались во дворе. Только воевода Рябец, согнувшись едва не пополам, протиснулся в узкую дверь вслед за Александром. Витовт фон Бюлов приехал один. Не робкий, судя по всему, был человек, коли сунулся в чужую землю без дружины.

– Когда? – спросил Александр.

– Ближе к весне ждите, – спокойно отозвался тевтон. – Кнехтов перебросят на санях, так быстрее и проще. Овес и сено заготовили впрок. Магистр свое дело знает.

– Помешать ты им сможешь?

– Помешать нет, но задержать и ослабить могу.

– Сколько у тебя людей?

– Десять Белых Волков, князь. Но нам нужна мана.

Рябец не понял, о чем просит князя тевтон, а Александр молчал. Только лицо его из бледного стало серым. В какой-то миг Рябцу показалось, что князь сейчас не выдержит и либо ударит гостя, либо наговорит много лишнего. Воевода даже закашлялся, чтобы привлечь к себе внимание впавшего в гнев Александра.

– Твой предок Владимир ходил к тому камню, когда шел на Киев.

– Знаю, – хрипло отозвался Александр. – Но тогда там не было Его.

– Он пришел туда, когда пала Аркона. Остров содрогнулся, и третья часть его ушла под воду. И вместе с землей ушел под воду и храм Световида.

– Это была Божья воля, – твердо сказал князь.

– А он спасся тоже по Божьей воле? – пристально глянул в глаза князя Витовт.

Александр молчал. Его пальцы, сведенные в кулак, разжались. Князь, похоже, впал в задумчивость. Видимо, слова гостя произвели на него впечатление.

– Ты ведь не веришь в Бога? – прищурился он в сторону Витовта.

– Отчего же? – удивленно вскинул бровь фон Бюлов. – Я верю, что Бог создал этот мир, а назвать того Бога ты можешь по-всякому. И чем имя Яхве лучше имени Род?

– Речь не о Яхве, тевтон, а о Христе.

– Если ты в него веруешь, князь, то веруй. Мне это не мешает.

– А что если ты мешаешь Христу, Белый Волк?

– Так пусть он мне об этом сам скажет, князь.

– Бог не всякую козявку видит с небес, – криво усмехнулся Александр.

– Но ты ведь не козявка, князь. Коли твой Христос был бы против нашей встречи, то, наверное, остерег бы тебя, послав знамение. А промолчать он может только в двух случаях: либо верит, что я ему не враг, либо магистр Ордена ему ближе, чем православный князь.

Недаром епископ Фома так часто говорит Александру об искушении. Умный грек понимает, как лукавы могут быть волхвы. И этот все вывернул наизнанку. В одном он только прав, пожалуй: спор между магистром и князем идет не о Новгороде, а о вере. О душах человеческих. И в этом споре Александру проиграть нельзя. Иначе Руси в этом мире не устоять. Все может рухнуть в одночасье. И без всякой надежды на возрождение.

– Мне сказали, что он спит, – глухо проговорил князь.

– Я сумею его разбудить, – спокойно отозвался фон Бюлов.

– Кровавой жертвой?