Книга Всевышнее вторжение - Филип Киндред Дик

Полицейский усталым движением поправил защитную маску.

– Вы же не можете так вот взять и отпустить его, – заволновался динамик.

– Очень даже могу, – сказал полицейский. – Я могу отпустить его и забыть всё, что он тут говорил.

– Так всё же это записано, – напомнил динамик.

– Было записано, а теперь я стёр, – сказал полицейский, нажимая кнопку на поясе.

– Я думал, что битва закончена, – сказал Херб Ашер. – Я думал, что Бог победил. А Бог не победил. Я знаю это, несмотря даже на то что вы меня отпустили. Но может быть, это некий знак. Я вижу в вас отзывчивость, некоторую долю человеческого тепла.

– Я не машина, – сказал полицейский.

– Но долго ли так будет? – спросил Херб Ашер. – Не знаю. Что будет через неделю? Через месяц? Во что мы все превратимся? Во что и под воздействием какой силы?

– Мне просто хотелось бы быть подальше от вас, как можно дальше, – сказал полицейский.

– Прекрасно, – сказал Херб Ашер, – это очень легко устроить. Но кто-то должен сказать миру правду, – добавил он. – Правду, которую я вам сказал: Бог вышел на битву и терпит поражение. Кто может это сделать?

– Вы же и можете, – сказал полицейский.

– Нет, – покачал головою Херб Ашер и тут же понял, кому это по плечу. – А вот Илия – он может. Это как раз для него задача, он затем и пришёл, чтобы мир узнал.

– Так и скажите ему, чтобы занялся делом, – сказал полицейский.

– Непременно, – согласился Ашер. – Вот туда-то я сейчас и полечу – назад в Вашингтон, к своему партнёру.

Придётся забыть о Линде Фокс, сказал он себе; это потеря, с которой я должен смириться. Горечь обманутых надежд была почти невыносима, но увидеться с Линдой было никак невозможно, во всяком случае – сейчас и в ближайшее время.

До того момента, как битва будет выиграна.

Переходя в свою машину, полицейский сказал странную вещь. Он сказал:

– Молитесь за меня, мистер Ашер.

– Обязательно, – обещал Ашер. Он развернул освобождённую от захвата машину по широкой дуге и взял курс на Вашингтон, округ Колумбия. Патрульная машина его не преследовала, полицейский сдержал обещание.

ГЛАВА 19

Добравшись до магазина, Херб Ашер позвонил Элиасу Тейту, вырвал его из глубокого сна.

– Илия, – сказал он тревожным голосом, – время приспело.

– Что там? – пробормотал спросонья Элиас. – Пожар? О чём ты говоришь? Ограбление? Много украли?

– Ирреальность возвращается, – сказал Херб Ашер. – Мир начал растворяться. И это не в магазине, это повсюду.

– Ты снова слышишь музыку, – догадался Элиас.

– Да.

– Это верный знак. Ты прав, что-то случилось, что-то им – ими – не предвиденное. Херб, произошло новое падение. А я себе мирно спал. Благодарение Господу, что ты разбудил меня. Возможно – с опозданием. Произошло несчастье, они снова его допустили, как в начале. Ну что ж, так замыкаются циклы, так сбываются пророчества. Для меня настало время действовать. Благодаря тебе я вышел из забытья. Наш магазин должен стать средоточием святости, храмом мира. Мы должны взять в свои руки эту станцию, чьи передачи ты слышишь, она станет нашим голосом.

– Ну и что же она скажет?

– Она скажет: пробудитесь, спящие. С таким посланием мы обратимся к миру. Проснитесь! Яхве здесь, и битва началась, и все наши жизни висят на волоске, всех нас судят и взвешивают, и никто этого не избегнет, даже сам Господь во всех его проявлениях. Это предел, за которым нет ничего. А потому восстаньте из праха, твари Господни, и начните, начните жить. Вы будете жить лишь в ту меру, в какую будете сражаться, и всё, на что вы можете рассчитывать, вы должны сперва заработать, заработать каждый для себя, здесь и сейчас. Сбирайтесь! Мы будем твердить это снова и снова, и люди нас услышат, сперва лишь малая их часть, но потом и все остальные. Затем и получил я свой голос в начале, затем я и возвращаюсь в мир вновь и вновь. И сейчас, во время последнее, мой голос будет звучать. Начнём борьбу и будем надеяться, что ещё не поздно, что я не слишком долго спал. Мы должны стать источником информации для всего мира, говорить на всех языках. Мы будем твердыней, иже пала прежде, и, если мы падём сейчас, тем всё и кончится, и снова воцарится сон. Бесцветные звуки, терзающие твои уши, проводят весь мир в могилу, ржа и тлен воцарятся в мире, и не на время, а навсегда, для всех людей и даже для их машин, для всего, что есть и будет.

– Господи, – испуганно пробормотал Херб Ашер.

– Ты помысли, в каком жалком состоянии мы сейчас. Мы, ты и я, знаем истину, но не имеем способа нести её в мир. Радиостанция даст нам такой способ. Какие позывные у этой станции? Я позвоню и скажу, что хочу их купить.

– Это станция WORP FM, – сказал Херб Ашер.

– Тогда отключайся, чтобы я мог им позвонить.

– А где мы возьмём деньги?

– У меня есть деньги, – сказал Элиас. – Отключайся, время дорого.

Херб Ашер отключился.

А может быть, Линда Фокс запишет для нас плёнку, думал он, и мы будем ставить эту запись. В смысле, что не должны же передачи ограничиваться призывами к миру. Есть и другие вещи помимо Велиала.

Телефон запиликал, и Ашер взял трубку.

– Мы можем купить эту станцию за тридцать миллионов, – сообщил Элиас.

– А у нас есть столько?

– Не сразу, но можно собрать. Для начала мы продадим магазин и все свои товарные запасы.

– Да как же это? – несмело возразил Херб Ашер. – На что же мы будем жить?

Элиас прожёг его огненным взглядом.

– О'кей, – сдался Ашер.

– Для ликвидации товарных запасов мы устроим крестильную распродажу, – сказал Элиас. – Я буду крестить каждого из покупателей. И здесь же я буду призывать их к покаянию.

– Похоже, – заметил Херб Ашер, – ты полностью вспомнил, кто ты такой.

– Теперь да, – кивнул Элиас. – Но прежде я не помнил.

– Если Линда Фокс согласится дать тебе интервью…

– Эта станция будет передавать исключительно религиозную музыку, – отрезал Элиас.

– Это ничем не лучше, чем слащавые струнные. И даже хуже, много хуже. Я скажу тебе то же, что говорил тому полицейскому: поставьте «Вторую» Малера, поставьте что-нибудь интересное, что-нибудь пробуждающее мысль.

– Ладно, посмотрим, – сказал Элиас.

– Я знаю, что это значит, – поморщился Херб Ашер. – У меня была жена, регулярно говорившая «ладно, посмотрим». Всем же понятно, что это значит…

– А знаешь, – нашёлся Элиас, – я не против, чтобы она пела спиричуэлы или что-нибудь вроде.