Книга Маятник Смерти. "Оборотни" Спецназа - Олег Таругин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, зря? — осведомился я, вскрывая первый из судков, как оказалось, с овощным супом. Ложка и вилка тоже присутствовали — одноразовые и совершенно ни для чего не пригодные — разве что — для еды. Жаль…
— Думаю, нет, — совершенно серьезно, я бы даже сказал, очень серьезно, ответил майор. — Мне на самом деле хочется, чтобы мы нормально пообщались. Кстати, будешь паинькой — покажу тебе его…
— Кого? — машинально спросил я, отправляя в рот первую ложку супа.
Произнесенный буднично-спокойным тоном ответ обескуражил — настолько, что вторая ложка едва не оказалась на полу.
— «Спираль». Ну, собственно, сам объект. Ту штуковину, из-за которой вся эта каша заварилась.
Суп я все-таки не пролил…
Долбанув меня этим своим последним доводом, майор несколько секунд молча смотрел на мою порядком растерянную физиономию (а вы бы не растерялись?! Мне только что предложили добровольную экскурсию именно туда, куда я уж и не знал, как пробраться), затем с чрезвычайно довольным видом откинулся в кресле:
— Ну, так как? Будет разговор?
— Угу, — не слишком вежливо ответил я, уже справившись с первой оторопью и продолжая уничтожать принесенный продзапас — Пожалуй, ты меня убедил. Кто начнет?
— Да хоть бы и ты! Спрашивай. — Он вытащил из кармана портсигар и достал сигарету: — Не против?
— Курите, товарищ майор, ничей! — фразой из старого анекдота ответил я, не будучи, впрочем, до конца уверенным, спрашивал ли он у меня разрешения закурить или имел в виду переданное мне право первым задать вопрос. Майор промолчал и, щелкнув пьезозажигалкой, затянулся, а я спросил:
— Давай определимся с понятиями… коллега, — последнее слово далось нелегко — так же говорил уже успевший стать мне боевым братом капитан.
— Давай, — легко согласился собеседник и даже пошутил: — Значит, предлагаешь поговорить «по понятиям»?
Шутку я не поддержал — это было бы уже слишком.
— Что такое «Спираль»?
— Хороший вопрос! — Майор показался несколько озадаченным. — Понимаешь, мы и сами этого точно не знаем (ну вот, начинается!). Ну, скажем так: это некое искусственное образование, случайно обнаруженное на этом острове почти тридцать лет назад. Сразу оговорюсь: кто его построил и с какой целью, мы так и не поняли. Зато выяснили, что эта… штуковина каким-то образом способна менять соотношение времени и пространства как непосредственно вокруг себя, так и во всепланетном, так сказать, масштабе. Гм, ну вот примерно так…
— Исчерпывающе! — похвалил я, отставляя в сторону опустевший судок и вскрывая другой, на сей раз с рагу, правда, тоже овощным. Что они тут, вегетарианцы все, что ли? Или у них такая страшная тайная доктрина — пленных мясом не кормить?
— Не паясничай! — буркнул он. — Между прочим, то, что ты сейчас узнал, известно только двум десяткам людей во всем Союзе! Персоналу этой базы — кстати, пожизненному персоналу; им запрещено покидать пределы закрытой зоны даже после прекращения работы на объекте — и всего нескольким людям в руководстве страны! И все…
— Ладно, — примирительно ответил я. — А как его нашли? То есть ее?
— Случайно, сказал же — археологи проводили раскопки на месте бывшего храма Ахилла — слышал о таком? — и обнаружили, что здесь все приборы и даже самые простейшие механические часы ведут себя как-то странно. Поначалу значения этому не придали, сообщили просто, что нашли настоящую аномальную зону, да и забыли. А тогда — это при Брежневе еще было — как раз какая-то очередная кампания по развенчанию слухов про НЛО да экстрасенсорику всякую началась как не соответствующих социалистической действительности и моральному кодексу строителя коммунизма. Вот ЦК и постановило проверить… Послали целую комиссию от Академии наук — случай-то все-таки не рядовой, не рассказ какого-нибудь там эвенка-охотника или никому не известного геолога, а официальный отчет археологической экспедиции, плюс еще и пограничники с местной заставы подтвердили. Ну и доисследовались до закрытого рапорта в Центральный Комитет и лично товарищу Леониду Ильичу. — Увидев, что я доел второе, майор кивнул на раскрытый портсигар и продолжил рассказ:
— Те, конечно, тему сразу прикрыли, комиссию с позором расформировали, а сами, и в прямом и в переносном смысле, копать начали и через годик до этой штуковины добрались. Сначала, конечно, пытались, как у нас водится, все природными факторами объяснить — «спиралевидный выход магматической породы (отсюда, собственно, и название „Спираль“), сверхнапряженное магнитное поле, гравитационная аномалия невиданной силы», еще там что-то, а как поняли, что эта штука ни в какие рамки не укладывается, так целый центр исследовательский здесь отгрохали. И отдельный закрытый НИИ в столице основали. И пошло-поехало… — Рассказчик замолчал, переводя дыхание.
— Ну и? — довольно спокойно (а чего мне волноваться-то: история, конечно, интересная, только пользы мне от нее пока никакой) спросил я, с удовольствием затягиваясь на сытый желудок хорошей сигаретой — персонал «объекта» себя явно не обижал, покуривая «Мальборо» вместо народного «Опала» или «БТ».
— И лет через десять стали наконец понимать, что именно им в руки попало… Правда, кто сделал да как это применить можно, придумать не смогли: в народном хозяйстве явно не используешь, а если в качестве оружия… Американцам грозить? А как им грозить будешь, если наши и сами только-только что-то понимать начали? Не привезешь же сюда ихнего президента на экскурсию, не скажешь: «Так, мол, и так, не пойдете нам на уступки — мы вас обратно во времена Дикого Запада отбросим»… да и не могла эта штука локально действовать — наши-то яйцеголовые к тому времени уже смекнули, что реально ее использовать только один раз можно будет. И только в масштабе всего мира. Или вперед во времени, или назад…
Ага, вот это уже теплее — похоже, приближаемся к тому, что меня действительно интересует! Вот только одно смущает: для чего он мне все это так подробно рассказывает? Альтруизм, как он сам сказал, тут ни при чем, а все, что я знаю, они при желании и так получить смогут — для этого меня и пытать не надо будет: уколют какой-нибудь там пентотал натрия — и запою соловьем. Это только Арнольдушка в фильмах «сыворотку правды» в своей крови на безопасные ингредиенты усиленно метаболизировал да при этом еще лихо ломал наручники и метко кидался всякими острыми предметами. Я такое, извините, не потяну! В общем, что-то тут у вас, ребята, не чисто, темните вы чего-то…
А говорливый майор, не замечая зарождающихся в моей душе сомнений, между тем, продолжал:
— Короче, к середине восьмидесятых в руках тогдашнего руководства — а генеральные у нас в те годы часто менялись — оказалось нечто совершенно эксклюзивное, по-прежнему малопонятное и теоретически почти всемогущее. Именно «теоретически», поскольку испытать «Спираль» на практике никто конечно же так и не решился. Потом перестройка началась, финансирование объекта сократили и поговаривали, вообще на консервацию готовили. Ты-то, кстати, что такое перестройка, знаешь? — то ли искренне, то ли забрасывая пробный шар в мои информационные закрома, спросил он. Пришлось сказать, что знаю, и очень даже хорошо. Майор кивнул и продолжил рассказ: — Ну так вот, к концу восьмидесятых нас таки не закрыли, хотя в стране тогда уже хрен знает что творилось: сплошные «горячие точки» и борьба за независимость. Все закончилось в августе девяносто первого: сначала ГКЧП своими методами всему этому конец положить попытался — а из «чрезвычайщиков», к слову, о «Спирали» только Крючков с Лукьяновым знали, да и то в общих чертах — неудачно, конечно, а затем уж мы… — Майор сделал глоток минералки и спросил: — Ну как, интересно? Честный обмен информацией?
