Книга Меч и крест - Лада Лузина

Мир ласково погладил «шпаргалку» по голове и, не разжимая объятий, быстро спустился вместе с ней по крутой обрывистой насыпи.

— Все! Худшее позади.

«Если не считать обратного пути», — но этого он не стал говорить. Пусть спутница вздохнет спокойно.

Впереди был новый коридор с сумрачными, вихляющими боками, но теперь можно было снова идти на своих двоих.

И Маша внезапно осознала, что загадочные земляные пещеры похожи на построенный из песка замок с уже высушенными солнцем, осыпающимися и сглаженными стенами — только увеличенный в сотню раз. А ее подземный поводырь совсем не похож на институтского красавца Красавицкого, такого лениво-холеного и надменно-недостижимого. Здесь, в глубине песочного замка, он казался почти родным.

— Идем, еще минут десять, наверное, — посуровел он.

Судя по Машиной «Чайке», у Мира было завидное чувство времени, поскольку ровно через девять минут и тридцать семь секунд проводник сказал:

— Ну, вот и он, — усталым, выдохшимся голосом и по-джентльменски пропустил ее вперед, в черный провал дыры.

Маша Ковалева, с воскрешенной свечой в руке, шагнула в изгибистую, как чертежное лекало, арку и, очутившись в полукруглом зале, сразу же увидела то, ради чего пришла сюда, — высокий, грубый алтарь из распиленных православных икон, прислоненный к волнообразной бетонной стене.

— Боже мой… — Она подошла поближе и с невольной, щемящей жалостью провела ладонью по расчлененным фрагментам.

Мирослав зачарованно смотрел на ее рыжие волосы, подсвеченные пламенем свечи.

«Все дело в прическе, — попытался понять себя он. — С ней она на самом деле красивая. И даже больше…»

В ней появилось что-то щемящее и тревожное: как запах травы, как захватывающее и опасное путешествие, как трагедия, случившаяся у тебя на глазах.

— Божья Матерь. Еще одна Божья матерь с Младенцем. Еще одна, — попыталась составить список пострадавших Маша. — Здесь только Пречистая Дева, других икон нет… Странно. — Она неприязненно потрогала одну из трех проржавевших кнопок, воткнутых в дьявольский иконостас. Ее острие придерживало крохотный обрывок глянцевой бумаги. — Здесь висела какая-то картинка, но ее сорвали.

— Ты наблюдательная. Я и не заметил, — соврал Мир.

— А это что? — Маша поднесла свечу к своему указательному пальцу, уткнувшемуся между двумя нижними кнопками, озарив коричневую полустершуюся надпись «mia donna». «Моя госпожа», — перевела она. — Или «Моя мадонна»?

— И умная, — похвалил он.

Буквы посыпались под ее рукой.

— Это кровь! — испуганно охнула Маша. — Разве у сатанистов есть мадонна?

— Насколько я знаю, Ла Вей, организовавший официальную Церковь Сатаны, провозгласил сатанинской мадонной Мерилин Монро.

— Думаешь, здесь висела она? — Ковалева аккуратно высвободила из-под кнопки кусочек глянцевой бумаги.

— А еще красивая!

— Мало ли красивых артисток.

— Да не Мерилин — ты! — Мир постарался вернуть себе свой прежний голос, вальяжный и отстраненно насмешливый, но возврат не удался, — слова прозвучали чересчур хрипло и убежденно. — Ты очень красивая, — поправился он, — с этой прической.

— Спасибо. — Как и прошлый раз, Маша поспешно отбросила этот эпитет, как фальшивую монету, слабо надеясь, что лесть Мира продиктована его благодарностью, а не завуалированной иронией. — Судя по кнопкам, — нервно сдедуктировала она, — алтарь стоит здесь гораздо дольше, чем три дня. Почему ж они активизировались только сейчас? И отчего такой странный подбор икон?

— Не знаю, — поскучнел Красавицкий.

Маша почувствовала непривычную неловкость — приятную, а не неприятную, как бывало раньше, и, как классическая украинская невеста, инстинктивно ковырнула бетонную стену.

— Вася говорила, что бетоном были залиты пещеры под Кирилловской церковью. Выходит, она прямо над нами. — Ковырять бетон было трудно.

— Скорее, чуть сбоку, — без интереса поправил ее Мир.

— Выходит, здесь они служили черные мессы. А в церкви убили Риту и дядю Колю.

— Его нашли в Лавре.

— Но убили здесь. Вся церковь была залита его кровью.

Маша снова потрогала стену, призванную остановить безумных кладоискателей, как будто проверяя, достаточно ли она прочна, и ощутила то, что так безуспешно искала раньше: глубокую трещину — вполне пригодную для ковыряния.

— Мир! — позвала она, поднимая свечу над головой.

— Что, Маша?

«Что» было бесцветным и не важным, а «Маша» — значимым и зовущим!

Но извилистая трещина от пола до потолка почему-то внушала ей холодный и безотчетный страх.

— А если мы ошиблись? Мы оба! — сказала она вдруг в голос. — И сатанизм — вовсе не цель, а средство найти клад? Они как те воры, которые оскверняли Лавру, чтобы нечистый помогал им разбогатеть. Сначала принесли жертву в церкви, под которой лежит сокровище. Потом на воротах Святой Брамы, чтобы снискать покровительство сатаны.

«И богатырей резали из тех же целей, смотри, мол, как мы с твоими заклятыми врагами разделываемся!»

— Обряды? Клад, Сатана… Где ты все это прочитала? Вася рассказывала? — Василиса Андреевна, перегрузившая ее массой лишних знаний, явно вызывала у него сейчас глубокое неодобрение.

— Нет, — качнула головой Маша. — На лекциях она нам легенд не рассказывает, только факты. Но обряды в Лавре — это и есть исторический факт, они у меня и в шпаргалках были, в пятом билете. История Лавры. Ты что, не читал?

— Мне восемнадцатый попался, — отмахнулся Красавицкий.

— Но это же нелогично, — заспорила сама с собой Ковалева. — Неужели они надеются, что все это поможет им пройти сквозь бетонную стену? Это ведь даже не стена — это сплошная бетонная масса!

Она опять уставилась на трещину.

Паника нарастала. Паника распирала ее голову и разбухала в груди. И захотелось бежать. Немедленно. Прочь. Отсюда.

— Маша… — Голос Мира внезапно стих до шелкового шепота. — А ты помнишь, что я тебе должен?

— Что? — резко обернулась она к нему.

— Благодарный поцелуй. За шпаргалки.

— Да? — успела спросить она…

…прежде чем свет подпрыгнул в ее руке и один Мир полностью затмил мир другой — мир темных пещер, сатанинских мадонн, страшных смертей и неразгаданных тайн.

— Нет, — вскрикнула Маша, отталкивая от себя этот новый мир, взрослый и неожиданный.

Но между ее «да» и «нет» прошла целая вечность.

Из дневника N

Только фанаты Дьявола — такие же идиоты, как и любые другие фаны! А Дьявол — такая же дутая Примадонна, как и прочие звезды. Стоит подойти к звезде поближе, и ты увидишь задерганное существо, с непомерными амбициями и еще более непомерными комплексами, сорванной психикой и воспаленной от подтяжек кожей, страдающее от нервных поносов и запоров. Такое же маленькое и несчастное, как и вы.