Книга Благие намерения - Владислав Гончаров

На беду, Горха расслышал его шепот.

— Кто не тот? — взревел он, снова подаваясь вперед. — Да за не того, знаешь…

— Тихо! — оборвала его Алият. — Давай быстро на «Самум» и скажи Айче…

— Айча в городе.

— Хорошо? Скажи Ард-Геву, чтобы к вечеру собрал всех людей на борт. Так что пусть посылает за ними уже сейчас.

— Так мы же… — Горха не договорил, тупо поморгал, потом, видать, сообразил, что дело, кажется, серьезное. Ринулся было прочь, но тут же остановился. — Хозяин! — рявкнул он. — За дюжину кофе и два кувшина!

Хозяин, вышедший на крыльцо еще в самом начале ссоры, с неожиданной для своей комплекции ловкостью поймал брошенную издалека золотую монетку, поблагодарил посетителя глубоким кивком и снова с надеждой воззрился на знаменитого Шарлаха: не удостоит ли тот его своим посещением…

Ставший за два дня легендарным разбойник хмурился и норовил отвернуться. Все только на него и смотрели. Алият это было на руку. Она увлекла встревоженного незнакомца в сторонку и, обернувшись к Ар-Шарлахи и Лако, жестом попросила их подождать.

— Ничего не бойся, — понизив голос, торопливо предупредила она. — Отвечай все как есть. Ты видел его в Пьяной тени?

— Да, госпожа… Он пришел туда с добычей… на почтовой каторге…

— Где он ее взял?

— Да говорили, вроде здесь купил…

— Добыча большая?

— Не очень. Разбил какого-то торгаша в Таллане…

— Куда он собирался дальше? Не знаешь?

— Нет… Откуда?..

— Так… — Алият помедлила, чуть опустив веки. Вконец сбитый с толку незнакомец ждал вопроса.

— Кто с ним? — Алият произнесла это, едва шевельнув губами. Во всяком случае, прикрывающая лицо повязка не шелохнулась.

— Госпожа…

— Я же сказала: ничего не бойся, — напомнила она, по-прежнему не поднимая ресниц. — Как зовут?

— Не знаю…

— Возраст. Лицо.

— М-молодая… Лицо?.. Ну, что сказать?.. Красивое, круглое…

Алият медленно, словно через силу, подняла веки. Темные глаза ее показались мужчине невероятно усталыми.

— На, возьми, — безразлично сказала она и вложила в руку незнакомца несколько золотых монет с профилем Улькара.

— Дай вина! — потребовала Алият, стоило им с Ар-Шарлахи переступить порожек каюты.

Тот удивленно приподнял брови, но беспрекословно достал из шкафчика запечатанный кувшин и, сорвав воск, вынул пробку.

— Что это с тобой сегодня? — подозрительно спросил он, доставая пару чашек и сбрасывая повязку с лица. — Что-нибудь еще случилось?

Не отвечая, она приняла у него из рук полную чашку и долго угрюмо на нее смотрела. Потом решительно сорвала повязку и сделала большой глоток.

— Ненавижу… — прошипела она и снова отхлебнула.

— Чего ж пить, если ненавидишь? — подивился он, привычно смакуя глоток за глотком и неуверенно поглядывая на странно себя ведущую Алият. — Или ты не про вино?..

Та через силу прикончила чашку и нахохлилась, опустив голову. Потом вскинула темные, беспощадно прищуренные глаза, устремленные сквозь Ар-Шарлахи куда-то вдаль. И, должно быть, кому-то не по себе стало сейчас в этой самой дали.

— Идем в Пьяную тень! — срывающимся голосом объявила ни с того ни с сего Алият и вдруг скрипнула зубами. — Ну, дай только добраться!.. Я ее, тварь, «Самумом» перееду!..

— Э! Э! — наконец-то встревожился Ар-Шарлахи. — Ты о ком?

Алият не слышала.

— Молодая… — язвительно произнесла она, словно кого-то передразнивая. — Красивая… Ну, недолго тебе быть красивой… — Не глядя, сунула Ар-Шарлахи пустую чашку: — Еще!

Тот заколебался, и это привело ее в бешенство.

— Еще! — крикнула она, оскалясь, и оробевший Ар-Шарлахи невольно подчинился.

— Послушай… — растерянно сказал он. — Ты это брось. Нам сейчас из Турклы бежать. Должен же на борту быть хоть кто-то трезвый…

Нехорошо улыбаясь, Алият мечтательно смотрела на алебастровую статуэтку Улькара со свитком и молнией.

— Одним колесом — ее, другим — его… — шепнула она государю чуть ли не с нежностью и снова припала к чашке.

Ар-Шарлахи выругался и сел на ковер. Он наконец-то сообразил, что случилось. Надо полагать, его тезка (если, конечно, пренебречь титулом и лишней буквой «иат») объявился в Пьяной тени с новой женщиной… С одной стороны, это хорошо — ясно хотя бы, где он сейчас обретается… Да, но вот с другой… Ар-Шарлахи взглянул на Алият, и ему стало страшно. Ее смуглое широкоскулое лицо, казалось, отвердело от ненависти. Однако, когда Алият вышла из жуткого этого оцепенения, Ар-Шарлахи подумалось, что уж лучше бы она в нем и дальше пребывала…

Начала Алият с того, что отшвырнула чашку, ненароком плеснув опивками в левый глаз Ар-Шарлахи.

— Ш-шакал! — и впрямь как кобра прошипела она. — Да если бы не я, он бы до сих пор бревна таскал на верфи!..

Ар-Шарлахи ошеломленно протирал глаз повязкой. А из розовых уст Алият сыпалось такое, что пергамент съежился бы и обуглился, занеси на него кто-нибудь подобные речения. Некоторых слов Ар-Шарлахи не доводилось слышать ни от разбойничков, ни даже от скарабеев.

— Тварь!.. — рычала она. — Кто ему давал все наводки?.. Кто за него все делал?.. Ведь только же я! Я!..

— Да погоди ты… — растерянно начал Ар-Шарлахи. — Ты сначала разберись… Ну, женщина, ну, молодая…Может, он пленницу взял… для выкупа…

Однако фраза его лишь добавила смолы в огонь.

— Пленницу?.. — совсем уже зашлась Алият. — Знаю я его пленниц!.. Куда дел чашку? Дай сюда!..

Ар-Шарлахи поднял чудом уцелевшую чашку, наполнил до половины из кувшинчика и подал Алият.

— Вином только больше не брызгайся, — сердито предупредил он. — Раскидалась…

— Даже если он решил, что меня казнили… — не слушая, задыхалась она. — Даже если так… Одной ведь луны не прошло!..

— Ты или пей, или не пей, — досадой сказал Ар-Шарлахи. — Плещешь вон…

Алият с жадностью и в то же время с отвращением припала к чашке. Осушив до дна, бросила на пол и медленно поднялась с ковра. Пошатнулась, взялась рукой за косяк.

— Ты куда?

— В свою каюту, — буркнула она, открывая дверь.

— А ну стой! — Ар-Шарлахи вскочил и, взяв ее за плечи, повернул к себе лицом. — Никуда я тебя не пущу! У тебя же там вино от Ар-Мауры хранится!.. Ты что задумала?..

На секунду гримаса тяжелой ненависти на ее лице сменилась выражением яростного изумления.

— Дур-рак! — чуть ли не с наслаждением выговорила она. — Боишься, отравлюсь?.. Да я скорее вас всех отравлю, чем сама…