Книга Пасть - Виктор Точинов

Мельничук поймал себя на том, что думает о Граеве с долей злорадства, и устыдился — отношения между ними всегда были дружеские, хотя майор и завидовал по-хорошему его удачам, объясняя их феноменальной везучестью.

Граев провел рукой по коже мертвеца — гладкая и холодная, никаких признаков, что волосы сбриты. Эпиляция? Но зачем? С маскировкой майор попал, похоже, пальцем в небо. Ладно бы усы и прическа…

В свете фонарей осмотрел рану — участок тела площадью в две ладони рвано изрешечен. Следов пороха нет, вдавленных в рану обрывков нитей тоже — надо думать, стреляли не в упор и не через одежду. И не здесь — крови под телом не видно. Граев выпрямился и сказал уверенно:

— Это не дробь.

— Наверняка рубленые гвозди. После фильма «Брат» пошла такая идиотская мода — стрелять ими из обрезов и помповушек. И зачем, главное? Тут и точность снижается, и ствол портится, царапается… Рана, правда, мучительней, чем от дроби…

И майор добавил, что режиссерам фильмов, подобных «Брату», надо вырывать ноги и вставлять их в совсем не предназначенные для этого природой отверстия.

— Давно он здесь лежит, такой красивый? — спросил Граев.

— Врачи говорят — с прошлой ночи.

— И никто за весь день на него не напоролся?

— Да почему же… Еще утром звонили — сказали про голого мертвеца и бросили трубку. Дежурный думал — шутка. Но выехали. Ничего не нашли — место точно не назвали, а тут такие заросли — ротой прочесывать надо. А к вечеру — еще звонок. Но мужик ответственный попался — машину дождался, провел, показал. Доцент, по грибы с женой ходил. Она и обнаружила, чуть кондратий ее не хватил от такого грибочка под кусточком.

…Миша опознал Колыванова сразу и безоговорочно, хотя тоже удивился полному отсутствию растительности. Парень был бледен, и его, похоже, слегка трясло — нечасто в отличие от майора и Граева приходилось наблюдать такие зрелища…

— Мысли есть светлые? — сумрачно спросил Граев, когда Миша ушел к машине.

— Дело понятное. Надо понимать, где-то не здесь раздели и застрелили из дробовика. В точности, заметь, как Горянина, только не в голову, а в сердце. Привезли сюда и бросили. Именно сюда — рукой подать до дач — его и Горянина. Чтоб сразу было понятно, за что убили — за ту историю прошлой весной. А вот кто убил и где они его разыскали… Глухарь, Паша, типичный глухарь…

— Собака что?

— Да ничего… Сейчас ведь все у-умные… Если не антидогом каким-нибудь польют, так уж табачком с перцем точно присыплют. Сейчас с собакой разве что ребятишек поймать можно, что яблоки по садам таскают…

— Следы на грунтовке?

— Нет следов — дождя давно не было. Но эксперты божатся — тащили его не с дороги…

Интересно, откуда же они гуляли тогда со свежим трупом под мышкой, подумал Граев, но сказал не это:

— В общем, пока все в твою версию укладывается. Кроме одного: куда делись все его волосы?

Глава III

Обратно ехали уже на рассвете.

С Пулковской горы открывался роскошный вид на освещенные встающим солнцем окрестности, но Граев не замечал ничего, полностью погруженный в свои мысли. Миша тоже подавленно молчал.

Граев еще раз прокрутил всю историю, приведшую его сюда, на утреннее Киевское шоссе. Началась она прошлой весной, когда на дачном участке предпринимателя Колыванова обнаружили три трупа: его пасынка Саши, страшно истерзанный, чуть не разодранный в клочья; тело соседа по даче и друга Колыванова, тоже предпринимателя, по фамилии Горянин и труп горянинской собаки.

Сам Колыванов бесследно исчез, больше его никто и никогда не видел. По крайней мере живым и до вчерашнего дня.

Картина трагедии складывалась примерно следующая: собака напала на мальчика и жесточайше убила его. Колыванов изрешетил ее картечью из охотничей многозарядки, а затем вторым выстрелом снес половину черепа своему другу Горянину. Потом опомнился и сбежал. Пешком, судя по всему, — машины и его, и Горянина остались на месте.

Возможно, собака пыталась на и на Колыванова — на стволе брошенной там же многозарядки остались характерные следы зубов. И еще: похоже, от всего этого крыша у предпринимателя съехала — оставшиеся патроны он расстрелял по обстановке своего дома, расколотил посуду и в клочья порвал несколько предметов одежды.

Был объявлен розыск, никаких результатов не давший. Тогда же выяснилось, что незадолго до трагедии предприниматель перевел крупные суммы на подставные фирмочки-однодневки. Эти деньги бесследно исчезли вместе с ним.

Возникла версия, объяснявшая неуловимость беглого бизнесмена: по каким-то причинам Колыванов давно решил сбежать и провел всю необходимую подготовку. Дикий случай с собакой и последовавшее убийство ускорили бегство на день-два, не более. А предприниматель изменил внешность, воспользовался заранее заготовленными документами и залег в заботливо отрытую норку. Или попросту смылся за границу.

Милицейское и прокурорское начальство такая версия вполне устроила.

Катя, жена Колыванова, ни на минуту в нее не поверила. Никаких изменений в поведении мужа, неизбежных при подготовке к побегу, она не могла вспомнить. Колыванов был спокоен, ничуть не нервничал, все свободное время посвящал обустройству дачи, куда и отправился с пасынком Сашей накануне кровавой драмы.

Но уверенность любящей женщины к делу не подшить, и Катя Колыванова уткнулась в глухую стену, пытаясь убедить следствие рассмотреть какую-нибудь альтернативную версию. Больно уж хорошо складывались друг с другом кусочки мозаики…

Она обратилась в детективно-розыскное агентство, благо средства позволяли, — результат их расследования чуть не слово в слово повторил официальную версию. Служба безопасности фирмы, генеральным директором и единоличным владельцем которой был Колыванов, тоже ничем не смогла помочь. Не для уголовных расследований создавал ее исчезнувший директор… Да и было в штате той службы пять человек…

Несколько месяцев спустя Катя наняла Граева, случайно услышав о его истории. Она безошибочно просчитала, что он не сможет отказаться, узнав подробности дела…

Конечно, Граев согласился. Даже не столько из-за денег, хотя и деньги нужны были до зарезу — на операцию по восстановлению подвижности суставов и пальцев руки. Такие операции проводили лишь за границей, в Швейцарии.

Но была и другая причина.

Несколько месяцев назад Граеву пришлось брать в одиночку крайне неприятного типа, подозревавшегося в трех убийствах. Тип сопротивлялся, использовав не банальный нож или пистолет, но оружие куда более страшное — огромную кавказскую овчарку…

Четырьмя пулями, левой рукой, Граев прикончил пса и задержал его хозяина, прострелив тому пятым выстрелом мякоть бедра. Изодранную правую руку, прикрывавшую горло от собачьих клыков, с трудом спасли от ампутации — и только. Растерзанные мышцы, связки и сухожилия висели в рукаве мертвым грузом. К собакам, особенно крупным, у Граева с тех пор отношение было, мягко говоря, специфическое.