Книга Смятение чувств - Мэри Бэлоу

Но, по-видимому, сейчас он мог выбирать не больше, чем тогда, в Лондоне. Шерер из каких-то понятных ему одному побуждений всячески демонстрировал, что относится к Дэвиду как к герою. Видимо, чувствовал себя в долгу перед ним. Но в то же время Шереру следовало бы помнить, насколько Дэвид был близок с Джулианом. Сэр Джордж не мог не почувствовать, что Дэвид отнюдь не желает вспоминать о том злополучном дне. Однако, похоже, какая бы то ни было чувствительность Джорджу Шереру была абсолютно чужда.

Как он может вынуждать свою жену постоянно помнить о происшедшем? И регулярно встречаться с человеком, который убил ее любовника? Но, может быть, именно к этому он сознательно стремится. В глубине души Дэвид подозревал, что тот ненавидит свою жену.

Так или иначе, когда Дэвид вернулся с вокзала и поднялся в спальню, чтобы помочь Ребекке спуститься вниз к чаю, он сообщил ей, что у них гости, которые собираются провести в Стэдвелле неопределенное время.

* * *

Шереры пробыли в Стэдвелле всего два дня. Ребекке же показалось, что прошло целых два месяца. После дня раздачи подарков она по настоянию Дэвида оставалась по утрам в постели, но спускалась вниз во второй половине дня, хотя с тревогой отмечала слабость в ногах и ложилась уже только вечером после обеда.

Сэр Джордж Шерер был все таким же дружески расположенным, сердечным и разговорчивым, каким она помнила его по Лондону. А его жена оставалась все такой же спокойной. Ребекка настроилась развлекать их, решив по возможности проявлять доброжелательность и общительность. Ей было стыдно за некоторые мысли, которые приходили ей в голову в течение того месяца, когда она была вынуждена оставаться безвыходно у себя наверху.

Тот вечер в Лондоне, возможно, и не был столь зловещим, каким она вспоминала его. Но к ней вновь вернулось ощущение тогдашней болезненной атмосферы.

– Вы часто охотились с ружьем, майор? – спросил Дэвида на второй день Джордж после обеда.

– Не так уж часто, – ответил Дэвид. – Между прочим, вы, должно быть, знаете, что вот уже полгода я не майор, у меня теперь нет никакого воинского звания.

Сэр Джордж рассмеялся.

– Но я всегда думаю о вас как о майоре Тэвистоке, – сказал он. – Мне ведь очень повезло, что вы были майором. Ему следовало бы, леди Тэвисток, стрелять почаще. Тогда ваша кладовая всегда была бы полна дичи. Мне никогда не приходилось видеть такого меткого выстрела, как тот, которым был убит атаковавший меня русский.

Ребекка улыбнулась и поинтересовалась у леди Шерер, играет ли та на фортепьяно. Леди Шерер ответила отрицательно.

– У вас еще сохранился тот пистолет? – спросил сэр Джордж Дэвида. – Тот, из которого вы его убили?

– Да, – ответил Дэвид. – Может быть, Ребекка, немного погодя ты нам что-нибудь сыграешь? Если, конечно, ты не устала.

– Так, значит, сохранился? – вернулся к прежней теме сэр Джордж. – Будьте добры, майор, принесите его сюда. Мне будет очень приятно взглянуть на него еще раз. Синтия, а ты, моя любовь, не хотела бы на него посмотреть? На пистолет, который спас жизнь твоего мужа и уложил негодяя, который непременно убил бы твоего драгоценного супруга?

Леди Шерер ничего не ответила.

«Он просто мучает ее, – подумала Ребекка. – Но почему?.. Хочет ли он напомнить ей, что ее любовник спас жизнь ее мужа, чтобы тот продолжал мучить ее?.. Так ли это?»

Ребекка, однако, отбросила в сторону эти вопросы. Она не захотела задумываться над ними.

– По моему мнению, показывать пистолет в присутствии дам – это дурной тон, – сказал Дэвид, поднявшись с кресла и подав руку Ребекке. Она заметила, как холодны его глаза.

– Вы правы, – согласился сэр Джордж. – Но мне очень бы хотелось, моя дорогая, чтобы ты получше могла представить себе, как все это случилось. Майор попал врагу прямо в сердце, даже не имея времени на то, чтобы прицелиться. Вот это был выстрел! Но простите меня, леди Тэвисток. Мне не следовало вызывать в вашем воображении все происшедшее. Это лишь привело бы к тому, что вы бы вспомнили, что вашего первого мужа тоже застрелили. В том же самом сражении. И тоже выстрелом прямо в сердце. Но вы можете утешить себя тем, что он умер, как герой. Истинный герой, мэм.

«Что он такое несет? Боже мой, что он болтает?» – подумала Ребекка, дала руку Дэвиду и взглянула в его холодные, неимоверно холодные глаза.

– Сегодня чуть ли не первый день, когда моя жена так долго остается внизу, – сказал Дэвид. – Боюсь, что она переутомилась. С музыкой мы подождем до завтра. Пойдем, Ребекка, я провожу тебя наверх.

Хотя по лестнице она теперь сходила вниз самостоятельно, правда, сильно опираясь на руку мужа, а с места на место, как они договорились, переходила вообще без его помощи, на этот раз он взял ее на руки.

– Мне очень жаль, – сказала она, повернувшись к гостям. – Прошу вас извинить меня.

– Мне вдвойне жаль, леди Тэвисток, – сказал сэр Джордж, встав с места. Лицо его выражало сожаление. – Я опять говорю о войне, хотя Синтия все время напоминает мне, что люди хотят забыть об этих ужасах. Ну а вы больше, чем кто-либо другой, хотели бы забыть о войне. Простите меня, мэм.

– Спокойной ночи, леди Тэвисток, – тихо промолвила леди Шерер.

Прошло много времени, прежде чем Дэвид лег в постель. К тому моменту, когда он пришел, Ребекка даже забылась неспокойным сном. Но перед этим она долго лежала, уставившись в темноту. «Что он имел в виду?» – думала Ребекка. Русский, которого убил Дэвид, получил пулю в сердце. Джулиан тоже погиб от выстрела в сердце. Намекал ли Джордж Шерер на некую связь между двумя выстрелами? Но ведь никакой связи не могло быть. Однако Ребекка прервала свои размышления, как только вплотную приблизилась к выяснению такой связи. Слишком кошмарно было бы позволить мыслям продвинуться хотя бы еще на шаг вперед. Она уставилась взглядом в потолок.

* * *

На следующее утро Дэвид попросил Джорджа Шерера уехать. Он предложил ему раннюю верховую прогулку, пока дамы все еще оставались в постелях.

– То, что я совершил в Крыму, – сказал Дэвид, как только они отъехали от конюшни, – я вынужден был совершить. Не потому, что я хотел этого. Мне было бы больно, если бы я оказался вынужденным убить сослуживца-офицера. Убить же Джулиана Кардвелла означало навлечь на себя страшнейшую боль, и я уверен, что вы, Шерер, должны это понимать. Мы выросли с ним, как братья. Я не оспариваю того, что у вас было законное право поссориться с ним. Это меня не касается. Ну а потерять брата в результате своего собственного поступка причинило и все еще причиняет мне боль гораздо большую, чем я способен описать словами. Позволю себе предположить, что вы понимаете это.

В кои-то веки Джорджу Шереру было нечего сказать.

– Моя жена любила его, – продолжал Дэвид. – Напоминание о его смерти, о том, как он погиб, причиняет ей невыносимые мучения. Я не хочу, чтобы ей лишний раз говорили об этом, особенно сейчас. Она скоро родит ребенка, и ее это очень тревожит.