Книга Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг

Она перечитала записи Арве касательно Мириам Гайзаускас. Как всегда, он поработал на совесть и ему удалось разузнать немало. Она выросла в маленькой деревеньке на юге Литвы в семье католиков. Старшая из четырех детей. Мать — врач, отец — морской офицер бывшего СССР. Он погиб при аварии на подводной лодке в Баренцевом море, когда Мириам было восемь лет. Тела погибших членов экипажа так никогда и не были подняты со дна. Мириам приехала в Норвегию шесть лет тому назад, поступила учиться на медицинский факультет университета города Осло.

После этого информации было записано всего ничего, и Нина подумала, что здесь она справилась бы лучше, чем Арве. Кроме того, кое-что из записанного уже не соответствовало действительности.

Перевалило за половину седьмого. В животе у Нины бурчало. После обеда она съела всего один хрустящий хлебец. Хорошо, что работы невпроворот и она не успевает думать о еде, но, судя по всему, придется еще посидеть, и ей, пожалуй, стоило чего-нибудь перекусить, чтобы голод не мешал сосредоточиться. Нурбакк тоже собирался работать весь вечер, и Нина подумала, что неплохо было бы вместе с ним навестить какое-нибудь кафе но соседству.

Она заглянула к нему:

— Занят?

Арве покосился на нее исподлобья. Непохоже было, что он сейчас расположен откликаться на приглашения.

— Я пытаюсь выяснить, родила ли старая госпожи Гленне тогда одного ребенка или двух, — сказала ома.

— А что мешает спросить ее? — спросил он равнодушно.

— Я позвонила в пансионат, где она живет. Если верить санитару, с которым я говорила, она начисто отрицает, что у нее вообще когда-либо были дети.

— Даже так? — ухмыльнулся он несколько рассеянно, но Нина не привыкла сдаваться так легко:

— И еще я перечитала твои записи о студентке-медичке.

Как она и предполагала, это его заинтересовало куда больше.

— Я как раз об этом и думаю, — сказал Нурбакк. — Как ты считаешь, достаточно того, что возле ее дома дежурит один человек?

Нина тоже об этом размышляла:

— Мы же предложили подключить ей тревожную сигнализацию, но она отказалась. Что же мы еще можем сделать?

Он, казалось, взвешивал все за и против:

— Да, пожалуй, ты права. А вскоре кое-что произойдет.

— Задержание? — спросила Нина. — Гленне?

Арве откинулся на спинку стула:

— Ставлю на это дневной оклад.

— Но достаточно ли у нас оснований? Вроде жидковато.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и ей вдруг захотелось присесть на письменный стол, рядом с его рукой.

— Викен уже принял решение, — сказал Нурбакк. — И в таком случае можешь попытаться найти юриста в полицейском округе Осло, который сумеет этому воспрепятствовать. Уж во всяком случае, его имя — не Ярле Фрёэн.

Она поняла, что он имеет в виду.

— Знаешь, — вдруг решилась Нина, — в твоих записях есть одна грубая ошибка и еще кое-чего очень недостает.

Иронический тон должен был показать, что она преувеличивает, но это не должно было оказаться слишком очевидным, если ей хотелось заинтересовать его своим мнением. Взгляд, которым он ее окинул, красноречиво свидетельствовал, что это ей удалось. Она подозревала, что Арве более честолюбив, чем большинство ее коллег, и была уверена в том, что он допускает просчеты просто потому, что берет на себя больше работы, чем другие.

— Давай выкладывай, — попросил он.

— Сначала об ошибке. Мириам провела в Норвегии не шесть, а семь лет. Она рассказала мне, что до того, как начать изучать медицину, она год проучилась здесь в народной школе.

Он преувеличенно облегченно вздохнул.

— И только-то? — улыбнулся он, но сразу же посерьезнел. — Спасибо тебе большое, Нина; какой-то сегодня день, все так быстро меняется. Как здорово, что есть коллеги, которые дают тебе возможность исправить ошибки.

Вот тут-то она и воспользовалась ситуацией:

— А не хочешь пойти перекусить? Я тебе тогда расскажу про другое, про то, чего не хватает.

Зазвонил его мобильный, он взял его в руку и посмотрел на экран:

— Извини, мне нужно ответить на этот звонок. Может, лучше завтра сходим?

Возможно, он таким образом увернулся от ее приглашения, но Нина предпочла истолковать это в том смысле, что он действительно не прочь сходить с ней в кафе.

— Договорились, — согласилась она. — Я за тобой зайду.

51

Отслужив вечернюю мессу, отец Раймонд закрылся в своем кабинете, чтобы разобрать кое-какие бумаги, скопившиеся на письменном столе. Он ощущал какое-то беспокойство, и в таком состоянии ему всегда работалось лучше. Как если бы Господь даровал ему это беспокойство, чтобы его не поглотили пассивность и довольство, но находил применение тем способностям, которыми был одарен. Он занялся вводной лекцией, которую собирался прочитать на субботнем семинаре. За окнами лил дождь и завывал ветер, казалось, что все здание заходило ходуном. Пастору нравилось ощущать себя уязвимым, как все люди. И в то же время здесь он чувствовал себя под защитой.

Он с головой ушел в работу, когда в дверь постучали, и в первую минуту он ощутил досаду из-за того, что ему помешали.

— Мириам! — воскликнул он, увидев, кто стоит за дверью.

Волосы спадали ей на глаза.

— Ты же промокла до нитки!

Пастор достал из шкафа полотенце. Она вытерла лицо.

— Я забыла зонтик, — пояснила девушка. — Да, впрочем, на таком ветру от него было бы мало толку.

Мало того что она промокла, заметил он, под глазами Мириам залегли тени, волосы спутались. Под пальто на ней была тоненькая блузка с расстегнутым воротом. Ему был виден крестик на золотой цепочке, который она носила на шее.

— Я позвонила к помощнику настоятеля, — пояснила девушка. — Он сказал, что я смогу найти вас здесь.

Отец Раймонд часто думал о Мириам после ее последнего визита сюда. То, что она рассказала о своих отношениях с женатым мужчиной, у которого были дети, беспокоило его. Главным образом потому, что, похоже, она крепко в этом запуталась. Это мучило ее уже тогда, а сейчас ей, очевидно, стало только хуже.

— Что я могу сделать для тебя, Мириам?

Казалось, она никак не может подобрать нужных слов.

— То, о чем ты рассказывала в прошлый раз… — попробовал он помочь, — удалось ли тебе продвинуться ближе к тому, чтобы сделать выбор?

Она опустила голову:

— Я не видела его несколько дней.

Пастор не стал ее торопить, давая собраться с духом.

— Я боюсь, святой отец.

Священник кашлянул. Он чувствовал жгучее желание присесть рядом с ней.