Книга Убийца ее мужа - Валерий Ефремов

Майор замолчал и, как показалось Бороздину, даже обиделся.

– Нехорошо, – наконец сказал он, – вернемся к нашим баранам. Вам с Колодковым надо будет присутствовать на сегодняшней эксгумации тела Фролова.

– Зачем? – изумился капитан.

– На всякий случай. – И Зайцев тут же добавил: – Так полковник распорядился.

Да мы же с Серегой с утра на ногах! А сейчас времени сколько? Для чего нам в полночь переться на кладбище?! Мы же с Колодковым – не упыри какие-нибудь! И даже не вурдалаки! Мы – всего лишь из плоти и крови. И сон, и еда, увы, являются неотъемлемой частью нашего существования!..

– Это приказ начальника управления, – акцентированно повторил Лев Зайцев, гася эмоциональный выплеск капитана. – Немедленно приезжайте с Колодковым к входу на Кунцевское кладбище. – И майор разъединился.

У закрытых ворот кладбища стояли три машины. Бороздин опознал среди них «Ауди» Крутилина и «Вольво» Левы Зайцева. Третий автомобиль, по виду «труповозка», был капитану незнаком.

Начальник отдела тут же подскочил к остановившейся «Самаре»:

– Выгружайтесь побыстрее, а то полковник заждался!

Крутилин окинул прибывших оперов недовольным взглядом:

– Вы чего это вырядились? На светский раут, что ли, собрались?

Оперативники недоуменно переглянулись: они были в обычной «рабочей» одежде – в костюмах-двойках, светлых сорочках, при галстуках и в легких летних ботинках. Прикид вполне стандартный, рекомендованный их же начальством, Особенно при общении с фигурантами. Так опера и были одеты весь день.

Бороздин, пораскинув мозгами, заподозрил неладное, но промолчал, понадеявшись, что ошибается. Однако невольно взглянул на небо: не дай бог, еще и дождь пойдет. А небеса действительно затянуло тяжелыми лохматыми облаками.

– Майор, ты что же, ребят не предупредил? – повернулся полковник к Зайцеву.

– А я думал… – растерянно заморгал тот ресницами и развел руками.

– Я рассчитывал, что вы могильщикам поможете, – пояснил Крутилин операм, – чтобы дело побыстрей обстряпать. Но, видно, ваш начальник меня не совсем понял. Нуда ладно, как-нибудь обойдемся, понадеемся на профессионализм местных работяг.

– Так мы с Колодковым вам не нужны? – с надеждой в голосе спросил Дмитрий.

Гнетущая атмосфера кладбища втемную, безлунную и довольно прохладную ночь подавляюще действовала на его психику. Капитан милиции вдруг ощутил себя слабым, беззащитным ребенком. Ему как никогда остро захотелось домой, в теплую постель, и даже, если бы она была жива, к маме. Дмитрию вообще вся эта процедура, вся эта возня с покойником совершенно не нравилась.

А ведь он сам эксгумацию трупа Фролова на совещании у Крутилина инициировал, корил себя капитан. Впрочем, он тогда совсем не рассчитывал, что ему лично придется принимать в ней участие.

– Да уж оставайтесь, коли заявились, – разрушил, однако, все его мечтания начальник управления, – может, и сгодитесь на что.

Через открытую калитку четверо сотрудников милиции двинулись к административному кладбищенскому зданию.

Капитан снова с тревогой посмотрел на небо: ему показалось, что уже начало капать. Зонтиков ни у кого из них не было. Хорошо бы в здании и переждать дождь, подумалось Бороздину, поскольку на самом кладбище серьезных деревьев с густой кроной практически не имелось.

– А где же патологоанатом? – спросил Крутилина майор. – Что-то его не видно.

– В «труповозке» вместе с ассистентом, по совместительству шофером, сидит. Светиться не хочет, блюдет свое инкогнито. Акция-то наша – не вполне законная. Или скажем так – неофициальная.

Перед кем же он светится не хочет? Перед нами, что ли? Ишь ты, чистоплюй! – подивился и одновременно возмутился Зайцев.

– Просто очень осторожный, человек, – укоризненно поправил его начальник управления и добавил: – Это крупная фигура в медицинском мире, и помогает он нам не за деньги, сам вынужден из личного кармана оплатить услуги ассистента и аренду «труповозки». Им движет любовь к науке. Ему интересно: действительно ли существуют легендарные таблетки ФСБ, которые не оставляют никаких следов в организме.

И в этот миг раздался могучий раскат грома, ночное небо эффектно прорезала молния, и то, чего так опасался Бороздин, произошло: на них обрушился редкий для начала лета, сокрушительный, всепобеждающий ливень.

Милиционеры опрометью понеслись к административному зданию.

В резиденции кладбищенского начальства, прямо у входных дверей, их встретил адекватно соответствующий обстановке,, не вполне жизнерадостный тип, своей комплекцией способный составить конкуренцию скелетам, какие украшают аудитории в медицинских вузах.

– Заявились, наконец! – Доходяга с искренней злобой уставился на Крутилина, который шел впереди своих подчиненных. – У меня что, блин, личной жизни нет?!

– Вам Александр Герасимы звонил? – мгновенно налившись краской гнева, спросил начальник управления, не привыкший к такому непочтительному обращению.

– Конечно, звонил! Иначе бы какого хрена я тут торчал?! Фамилия твоя как? – гробовым голосом осведомился главный, по-видимому, местный могильщик у совершенно потерявшего свой товарный вид полковника милиции.

– Крутилин, – едва шевельнул тот губами.

Вот именно что Крутилин, – произнес злобный кладбищенский гном столь же загадочную, сколь и бессмысленную фразу. После чего полез в нагрудный карман пиджака, вынул оттуда смятый листок бумаги и, с полминуты покрутив его перед глазами, кивнул: – Есть такой. – Он вновь вперил взгляд в начальника управления. – Слева на выходе – деревянная пристройка. Двери в нее не заперты. Справа от входа найдете тележку и две лопаты. Когда все закончите, инструмент положите на место. – И поскольку пребывавший в шоке полковник никак на его инструктаж не отреагировал, специалист по ритуальным услугам шикнул в сторону Крутилина: – Ну чего, блин, на меня уставился? Выметайтесь из помещения, пока охрану не позвал!

Бороздин, в отличие от полковника, уже «въехал» в ситуацию, и она его забавляла. Но в то же время ему по-человечески стало жалко Крутилина, вероятно, впервые в жизни испытавшего толь жестокий афронт со стороны какого-то мозгляка.

Во всем, конечно, был виноват заместитель городского прокурора, упомянутый Крутилиным, Александр Герасимыч». Видимо, именно его попросил полковник о протекции перед властями кладбища вскрыть могилу Фролова без ведома родственников усопшего и официального на то разрешения суда. Прокурор просьбу полковника выполнил, но не стал объяснять кладбищенскому начальству, для чего это нужно, что диктовалось конфиденциальным характером дела. Скорее всего, он просто попросил о некоем личном одолжении.

Но, похоже, у прокурора это получилось не слишком ловко. Кладбищенский бугор, с которым сейчас приходилось иметь дело, даже не догадывался, что передним находится высокое милицейское начальство, и счел всю эту историю со вскрытием могилы некоей темной махинацией, которую он вынужден прикрывать, чтобы на него не наехала под каким-либо предлогом прокуратура. Атакой предлог, понятное дело, всегда отыщется в криминогенном, можно сказать, по своей сути, кладбищенском хозяйстве.