Книга Римская рулетка - Игорь Чубаха

Внутринний Делл прошел вдоль притихших у стен граждан, внимательно вглядываясь в лица. Остановил взгляд на возвышающемся над всеми, как скала, Галлусе.

– Так, – негромко проговорил он, – очень интересно. А почему здесь? А почему не на работе? Выходной? Какой еще выходной, рынки закрыты, что ли? Ах, отгул? А кто его вам подписал, позвольте спросить?

Именно в этот момент одна из тяжелых штор отъехала в сторону, и, взъерошенный, весь в паутине и селитре, с ломом в руках, возник в зале развлечений для римской элиты Андрей Теменев.

– Вот он! – радостно завизжал честный, хорошо угадывающий настроения власти плебей. – Я его узнал! Требую справедливости!

Андрей, щурясь от света, показавшегося ему с непривычки ярким, быстро огляделся, оценивая ситуацию. Славка и Айшат стояли, обнявшись, поблизости, Дмитрий Хромин за спиной неслышно отступил на две лестничные ступени вниз.

– Большую честь оказал Великий своим посещением нашему скромному казино, – осторожно подбирая слова, начал Андрей, чувствуя за своей спиной опыт всех еще не родившихся бизнесменов периодов раннего накопления капитала. – Могу ли я сразу узнать, в чем меня обвиняют?

Лулла кивнул одобрительно: кем бы ни был этот государственный преступник, и, вероятнее всего, даже заговорщик, он умел ценить чужое время. Внутринний Делл, верно истолковав этот кивок, не глядя двинул орущего плебея рукояткой меча, чтоб заглох, а потом ровным шагом подошел к Андрею и крепко взял его за локоть.

– Согласно оперативной информации, – объяснил он, – вы задержаны по подозрению в незаконном хранении и обороте огнестрельного оружия, организации заговора этнического криминала с целью свержения существующего строя. – В игровом зале возникло движение, четыре легионера не без труда валили на пол русобородого Галлуса, отбивавшегося яростно, но молча, поскольку жизненный опыт проконсула по рынкам, столь же богатый, как и у Андрея, подсказывал: говорить тут нечего, особенно до прихода адвоката. – И кроме того, – скучно закончил советник по особым вопросам и безопасности, глядя за плечо Андрея, где Дмитрий Хромин тыкал себя в грудь и чиркал большим пальцем под подбородком, – в покушении на жизнь государственного санитарного чиновника.

Андрей оглянулся, но на потайной лестнице было уже темно и пусто. Пожал плечами:

– Ладно, пошли!

Подмигнул Айшат и, насвистывая «Не плачь, девчонка», двинулся к выходу. В голове было как-то легко и пусто. Внезапно стало ясно, что психологическая готовность к аресту вызрела уже давно, с проигранных в казино «Олимпик» казенных рублей, с хмыря из первого отдела, с оборванного телефонного шнура в свежеотремонтированной квартире Хромина. От тюрьмы и сумы не спасают ни межвременные скачки, ни тем паче успешная деловая карьера. Достаточно взглянуть хотя бы на скрученного пеньковыми канатами Галлуса, которого выволакивали вшестером, а он, словно сказочный Жихарка, растопырив руки и ноги, не проходил в дверь. Судя по всему, проконсул по рынкам лучше осведомлен о местных методах следствия. Вежливо посторонившись в дверях, Андрей вышел.

– А?… – спросил, протягивая вслед руку, Святослав Хромин.

– А? – повторила Айшат, пробуя языком помаду на губах, не стерлась ли.

– А ничего, – грубовато, но доброжелательно буркнул Лулла. – Развлекайтесь, граждане, продолжайте. Ничего такого не случилось, власть функционирует, пребывает на страже ваших интересов. Вы тут играли во что-то? Так и играйте себе на здоровье… Только вот это надо снять, – показал он на потолок. – Нарисуйте что-нибудь жизнерадостное, веселенькое. И окна откройте, невозможно же в темноте, зрение испортите.

– А? – Вячеслав Хромин в растерянности развел руками.

– Ничего, без руководства мы вас не оставим, – понял его и ободрил Лулла. – Нам нужны квалифицированные специалисты, а пока идет следствие, оформим на доверительное руководство к вам заслуженного гражданина. Вот, познакомьтесь. – Он рекомендующе указал на скромно выступившего вперед Плюща. – Знающий и умелый организатор, человек с тонким художественным вкусом. Если кого смущает происхождение, то с сегодняшнего дня свободный гражданин Рима, моим личным повелением.

Бывший раб провел кончиком языка по тонким губам, улыбнулся широко и холодно – улыбкой секретарши, на место которой, может, и взяли молоденькую, но при этом подарили в вечное пользование целый салон красоты с маленькими безропотными маникюрщицами. Вячеслав Хромин прикрыл глаза и покрепче прижал к себе племянницу. А в толпе истерически расхохотался молодой безденежный плебей с дикой козой на пряжке ремня.

– И этого заберите! – рявкнул вдруг диктатор. – Очень неприятный голос, достало уже слушать! Ну что, граждане, я пошел. – Он обвел взглядом прижавшуюся по стенам толпу. – Как говорится: гаудеамус игитур!

* * *

Сосновый факел коптил, пламя лизало потрескавшиеся камни свода тюремной камеры, оставляя лапчатые пятна, похожие на гротескно выросшие следы пригорелых к побелке спичек где-нибудь в подъезде Петроградской стороны. Саня нес факел, вытянув руку вертикально вверх, а идущий впереди Феодор ворчал:

– Не ленись, освещай, как следует, а то мы тут не только твоего соотечественника не найдем… – Саня не понимал, почему нервничает неустрашимый старик, пока из-за решетки одной из похожих друг на друга, будто клетки в зоопарке, камер не высунулась рука, синеватая, холодная, покрытая словно бы склизкой шерстью, и без малого не ухватила грека за край хитона. Хриплый и какой-то бесцветный голос проговорил вдогонку:

– Расскажи обо мне солнечному свету…

– Они тут все с ума посходили, – ответил на застрявший в горле у Сани вопрос Феодор. – Некоторые сидят еще за покушение на дедушку кесаря, которого сменил богоспасаемый Лулла. Уже не только дедушки, уже внуки его повымерли до седьмого колена, а предварительное следствие только-только входит в заключительную фазу.

Подземные коридоры ветвились и петляли, то и дело дорогу перебегали желтоватые сколопендры, слепые от рождения, ориентирующиеся по запаху и бегущие от любого излучающего тепло объекта, превышающего их габаритами. Однако, заглянув в одну из камер, Саня увидел худого человека, облепленного ползучими тварями, который кормил их хлебным мякишем с руки, приговаривая: «Птички, птички». Саню замутило, и он поспешно перевел взгляд на соседнюю решетку, за которой кто-то, щурясь от непривычного света факела, совершал ритмичные движения обеими руками, вцепившимися в прутья решетки. «Танцует», – подумал Саня.

– Неужели они его на Дальний Край упрятали? – сам у себя спросил Феодор, качая головой, как будто не желал соглашаться с вероятностью собственного предположения.

Они спустились в еще один провал известковых, желтоватых, как прогорклый сыр, скал. Здесь дул сквозняк, и шаги гулким эхом отдавались невдалеке, как будто там был провал еще глубже. За одной из ближайших решеток, подложив под голову свернутую рулоном красную тогу, спал Андрей Теменев.

Он проснулся, лишь только на лицо упал свет факела, тихо, словно вышколенная собака. Эта привычка у будущего сотрудника спецслужб выработалась в школьные годы, как единственный способ избежать омерзительного звонка будильника, напоминающего о существовании средней школы. Лучи рассвета заглядывают в окно, Андрюша Теменев высовывает руку из-под одеяла, тянется к стоящему на подоконнике будильнику, глубоко, до самых стрелок, вдавливает кнопку звонка и, перевернувшись на другой бок, натягивает подушку на голову.