Книга Откровения Екатерины Медичи - К. У. Гортнер

— По меньшей мере сотня, а может, и больше. Все католики Васси откликнулись на призыв Меченого. Они вешают пасторов на деревьях, жгут дома гугенотов, мастерские и лавки. — Бираго поднял на меня угрюмый взгляд. — Именно этого мы и боялись. Герцог Гиз объявил войну гугенотам и вам, ваше величество. Простите меня. Это моя вина. Мои шпионы понятия не имели, что он задумал.

— Нет, ты ни в чем не виноват. Откуда тебе было знать? — Я медленно, тяжело ступая, направилась к креслу. — Такого никто не мог предвидеть.

Я пригубила питье… и с силой швырнула кубок через комнату. Он глухо звякнул, ударившись о стенную панель.

— Там были женщины и дети, — прошептала я дрожащим голосом, — невинные души, которые никому не причинили зла. Если Гиз добьется своего, во Франции не останется ни одного живого гугенота. Я издала эдикт, который даровал им право исповедовать свою веру, а он его нарушил. Я хочу, чтобы его арестовали. Клянусь Богом, он за все заплатит.

— Если вы отдадите приказ об аресте Меченого, он поднимет на бунт всю Францию, — негромко проговорил Бираго.

— Пусть его! — Я, не дрогнув, выдержала взгляд своего советника. — Меченый — государственный изменник. Он должен ответить за свои преступления перед королем — один и без оружия. Подготовь приказ. Пора Гизам узнать, что со мной шутки плохи.

Под слитные крики: «Да здравствует Меченый!» — во внутренний двор втекала нескончаемая вереница солдат с пиками и вооруженных приверженцев Гиза. Во главе этой армии ехал ее предводитель в посеребренных доспехах.

Стоя на балконе своих покоев, я смотрела, как солдаты и приспешники Меченого заполняют внутренний двор. Даже если бы я призвала всю дворцовую гвардию, половина этих людей наверняка отказалась бы мне повиноваться.

— Где коннетабль Монморанси? — сквозь зубы спросила я у Бираго. — Мы послали его вручить приказ. Где он и где вельможи, которые отправились с ним?

— Вот они.

Я поглядела, куда он указывал. Коннетабль в своих потрепанных доспехах ехал вместе с другими вельможами-католиками. На пике одного из них болтался изодранный кусок пергамента — мой приказ.

— Я ввела этого старого негодяя в Совет, — в бешенстве проговорила я. — Дала ему почетное место за нашим столом после того, как Гизы лишили его этой чести. Как он мог пойти против нас?

— Мы знали, чем рискуем, — отозвался Бираго. Даже теперь, перед лицом катастрофы, он держался с обычным хладнокровием. — Предстоит вступить в переговоры. Карл ваш сын и их суверен. У Меченого наверняка есть условия, которые мы сможем обернуть в свою пользу.

— Да, немедля приведи сюда Карла.

Бираго ушел, а я в сопровождении ближних дам поспешно спустилась в парадный зал. Я едва успела дойти до возвышения, на котором под балдахином стояли троны, когда Бираго ввел Карла. Мой сын был испуган и бледен; его окружала личная охрана — жалкая защита по сравнению с ордой мятежных католиков, которые, громко топая, вошли в зал минуту спустя. Они расступились, пропуская Меченого, который целеустремленно шагал прямо к нам.

Мне хватило одного взгляда на его изуродованное шрамом лицо, чтобы приготовиться к худшему.

Бираго подтолкнул Карла. Со стеснившимся дыханием я смотрела, как мой сын расправил худенькие плечи и на удивление ясным и твердым голосом проговорил:

— Господин мой герцог, тебе велено было явиться к нам безоружным. Отошли немедля этих людей.

Меченый отвесил издевательский поклон. На меня он даже не посмотрел — взгляд его был неотрывно устремлен на моего одиннадцатилетнего сына.

— Боюсь, ваше величество, что я не могу этого сделать. Францию захлестывает ересь; будучи католиком, я почитаю своим священным долгом защитить нас от этой скверны, ежели потребуется, то и военной силой.

Он развел руки, и из группы офицеров, теснившихся позади него, выступил коннетабль. Я не сдержала возгласа — рядом с ним обнаружилась знакомая неопрятная фигура. Копна грязно-золотистых волос, лицо с мрачной ухмылкой…

Это был Антуан Бурбон, супруг Жанны Наваррской. Встретив его самодовольный взгляд, я поняла, что совершила чудовищную ошибку. Бираго предостерегал меня: этот неотесанный увалень может оказаться опасен. И вот он стоит передо мной — католический принц, которого Гизы используют, чтобы отобрать у меня регентство.

Я стиснула кулаки. Как могла я быть настолько глупа, чтобы полагать, будто Жанна сумеет удержать непутевого муженька дома, под жениными юбками?

Словно прочтя мои мысли, Меченый одарил меня ледяным взглядом, а затем проговорил:

— Сим я провозглашаю создание Священного Триумвирата, призванного отстаивать католическую веру. Я, господин коннетабль и Антуан Бурбон станем отныне на защиту нашей страны. Всякий, кто не примкнет к нам, будет считаться нашим врагом, и с ним поступят соответственно.

— Регентство мое! — Антуан ударил себя в грудь кулаком. — Ты украла его у меня, но оно мое, и я буду регентом!

Карл рядом со мной напрягся. Я обещала защитить его от Гизов… и сейчас, повинуясь безрассудному порыву, отрезала:

— Нас не интересует мнение пьяных обалдуев!

— Ты ничего не поняла. — Голос Меченого полоснул мой слух, как удар меча. — Принц Бурбон не нуждается в твоем дозволении, чтобы его провозгласили регентом. Итак, мадам, склонитесь вы перед ним и подвергнете еретиков справедливому возмездию или это сделаю я?

Карл издал какой-то сдавленный звук…

— Я тебя убью! — вдруг что есть силы выкрикнул он. — Тебя вздернут на виселице и живьем разрубят на куски! Я вырву тебе потроха!

Я прижала сына к себе и ощутила, как он дрожит всем телом.

— Ты не вправе так поступать! — бросила я Меченому, гладя Карла по голове, словно успокаивала испуганного зверька. — Это — государственная измена, а ты — изменник.

— Я всего лишь скромный подданный его величества, который хочет защитить Францию.

С этими словами Меченый махнул рукой, и его люди окружили нас.

— Армия? Что это значит — армия?

От оплывшей свечи плясали по стенам бесформенные тени. Я говорила шепотом, чтобы не разбудить Карла, спавшего в соседней комнате. Мир, доступный нам, сократился до пределов моих покоев. Оказавшись пленницей в собственном дворце, я все время думала о том, как верно поступила, еще до прибытия Меченого отправив остальных детей в Сен-Жермен. По крайней мере, там, окруженные челядью, гувернерами и охраной, они будут в безопасности.

— Мои осведомители видели ее собственными глазами, — ответил Бираго. — Гугеноты выступили против Триумвирата.

На мгновение мне показалось, что я не смогу сделать и вдоха.

— Dio Mio, Козимо предупреждал меня, что грядет война! — Я помолчала, усилием воли стараясь сохранить спокойствие. — Сколько их?

— Если донесения не лгут, по последним подсчетам, пять тысяч.