Книга Спираль - Пол Макьюэн

Дилан. Ее мысли занимал Дилан. Мальчику было шесть лет, когда они отправились в Тоганнок-Фолз искать наконечники стрел.

Дилан спросил, кто такой Тоганнок, она рассказала, что тот был индейцем-делавэром. Ирокезы захватили его в плен и сбросили в водопад, который потом был назван его именем.

Дилан долго простоял у водопада, глядя в ущелье, словно индейского вождя сбрасывали вниз у него на глазах.

— А если я упаду туда, ты меня спасешь?

— Можешь не сомневаться, малыш.

Искра, неясное ощущение, словно серебристая рыба махнула хвостом в лунном свете.

Больно!

Болела левая нога. Мэгги не могла вспомнить почему. Дыхание вырывалось толчками, грудь что-то сжимало, не хватало воздуха.

Дилан, где Дилан?!

Мэгги моментально очнулась, открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Налетела тошнота. Она закрыла глаза, сжала зубы и, тяжело дыша, подавила рвотный импульс. Тошнота перевалила через пик и схлынула. На этот раз Мэгги лишь чуть-чуть приоткрыла глаза, постепенно впуская свет и процеживая его через ресницы до тех пор, пока не смогла воспринимать его в полную силу.

Она была привязана к столу, приподнятому под углом тридцать градусов. Над головой — высокий круглый свод. Его поддерживали металлические, крашенные белой краской балки. Мэгги попыталась сесть, но обнаружила, что грудь стягивает серая эластичная лента, а кисти прикованы к столу наручниками.

Пленница осмотрелась вокруг. Впереди — два рабочих стола. На одном теснились электронные принадлежности — осциллоскоп, паяльники, катушки проволоки. Второй совершенно пуст. Над столом с крючка в стене свисали две маски. Мэгги узнала в них противогазы.

Она дернулась, пытаясь освободиться от оков, и до отказа повернула голову налево, стараясь разглядеть, что находится рядом. В десяти футах на шкафу лежал пистолет с необычным, увеличенным стволом и пара похожих на баночки с мятными таблетками цилиндров, из которых торчали иголки. Пистолет-транквилизатор. За ним маячила стеклянная сфера диаметром около двух футов.

Мэгги повернула голову направо и похолодела от ужаса. На металлическом столе рядом с ее головой, почти вне пределов поля зрения, маячили пять микроботов. Ладонь страха наотмашь хлестнула ее по лицу.

Рядом с ползунчиками на квадратной салфетке, как в кабинете зубного врача, лежал пинцет и еще какие-то инструменты.

Мэгги, вне себя от ужаса, забилась в своих оковах.

Со стороны лестницы хлопнула дверь. Прозвучало десять шагов.

Пленница, чувствуя прилив ледяного страха, увидела перед собой Орхидею.

— Очухалась, — отметила та равнодушным тоном. На ней был плотно прилегающий черный костюм и черные перчатки. Волосы подстрижены коротко, по-мужски. На лице вроде как следы побоев. Одна щека превратилась в сплошной синяк. Пальцы правой руки примотаны пластырем друг к другу.

— Где Дилан? — прохрипела Мэгги пересохшим горлом.

Орхидея взяла бутылку с водой.

— Открой рот, — скомандовала она и плеснула Мэгги на язык воды.

Та сглотнула, закашлялась, но влага ослабила резь в горле.

— Где мой сын?

Орхидея вместо ответа поднялась и подошла к столу в дальнем конце комнаты. Она вернулась с одним из противогазов, висевших на стене. Большая прозрачная пластина служила лицевым забралом, по бокам маски торчали фильтры, смахивающие на обрезанные слоновьи бивни.

Китаянка, наклонившись над Мэгги, заглянула ей в глаза.

— Что тебе известно об узумаки?

— Сучка! Где мой сын?

В зрачках Орхидеи сверкнули искры гнева. Она отвела руку и основанием ладони ударила Мэгги в грудь, прямо в солнечное сплетение. Та охнула от брызнувшей фонтаном боли, ей показалось, что тело раскололось пополам. В глазах заплясали черные мушки. Мэгги испугалась, что ее сейчас вырвет.

— Дам тебе один совет, — сказала Орхидея. — Приятного будет мало в любом случае. Но сделать так, чтобы мучений было меньше, в твоей власти. А теперь отвечай на вопрос. Что тебе известно об узумаки?

Мэгги все еще не могла отдышаться, в грудине пульсировала боль. Отказываться отвечать не было видимого смысла.

— Я впервые услышала о токсине только вчера.

— Как средство попадает в организм?

— Через пищеварительный тракт, насколько я знаю.

Орхидея кивнула:

— Правильно. Через желудок. Это один путь. Но есть и другой. Ты о нем слышала?

— С воздухом через легкие. В виде спор.

— Верно.

Орхидея размеренными и аккуратными движениями надела противогаз на лицо Мэгги и затянула ремешки сзади, чтобы сидел плотнее. Сунув пальцы под резину, она проверила подгонку.

— Выдохни! — приказала китаянка. — Очень важно, чтобы противогаз сидел плотно. Выдохни как можно сильнее. Живо!

Мэгги сделала быстрый выдох, отчего грудь пронзила новая волна боли. Маска слегка раздулась, но не пропустила воздух.

— Теперь вдохни и выдохни еще раз. С силой!

Мэгги выполнила команду. Маска опять набухла, но герметичность не нарушилась.

— Молодец.

Орхидея придвинула стол с ползунчиками и присела рядом на стул. Она сомкнула кончики пальцев на правой, раненой руке и пошевелила ими. Последний с правого края микробот подбежал, перебирая лапками, и нырнул в раскрытый наготове пинцет.

Мэгги наблюдала за ее манипуляциями с холодящим душу ужасом.

Аккуратным, точным движением Орхидея подхватила микробота щипчиками. Свободной рукой она осторожно приподняла край противогаза и всунула пинцет под резиновую оболочку, оставив ползунчика на щеке Мэгги. Та попыталась тряхнуть головой, сбросить с себя механическую тварь, но у нее ничего не получилось. Лапки микробота лишь поранили ее кожу.

— Не на-а-адо!

Мэгги задрожала всем телом.

— Господи! Прекрати! Я тебе и так все рассказала.

— Да нет. Дело совсем не в этом. Ты не можешь рассказать мне ничего нового.

— Тогда зачем это все?

— Я хочу получить подтверждение.

Мэгги дышала, как в горячке.

— Подтверждение чему?

Она изо всех сил пыталась освободиться от оков, но не могла их даже сдвинуть с места. Ползунчик навис над левым глазом. Женщина принялась мысленно уговаривать его уйти прочь.

Орхидея опять пошевелила пальцами. Ползунчик отбежал чуть в сторону, его лапки вонзались в кожу, как рыболовные крючки. Мэгги зажмурилась, готовясь встретить неотвратимую муку. Ей приходилось видеть, как ползунчики рассекали обрезки выделанной кожи на мелкие кусочки. Ее собственная кожа для них все равно что бумага.