Книга Прокурор по вызову - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я любила гулять по рю дез Альп поздним вечером, при свете фонарей. Теперь я боюсь. Сегодня я приехала домой на такси и попросила таксиста подождать, пока я войду в дом. Я думаю, мне придется приобрести пистолет. Эти русские бандиты совсем распоясались».
Тинейджер с плейером:
«Этот русский прокурор – молодец, крутой!»
Камера снова переключилась на Хмуренко.
"Я был там, на рю дез Альп, и могу без преувеличения сказать, что киллеры не собирались стрелять по стеклам, чтобы напугать Турецкого, он должен был умереть, замолчать навсегда. И только счастливый случай и вмешательство швейцарской полиции помешали этому сбыться.
Но чем же не угодил Александр Турецкий? И кому именно не угодил?
Турецкий ведет расследование скандала с генпрокурором Замятиным и вылетел в Швейцарию для проверки сведений о номерных счетах в швейцарских банках, на которых, если верить заявлению Замятина в Совете Федерации, лежат грязные миллионы Сосновского, президента и его семьи.
И кто– то схватится за первую же версию: Турецкий нашел счета и его поэтому нужно убить. Но я лишний раз хочу напомнить, что счет в банке -это не клад, зарытый в пустыне. Клад может найти один человек, а о счете, если он найден, знает целая армия банковских служащих и швейцарских полицейских, и гибель Турецкого не остановила бы снежный ком, уже несущийся с вершин Альп на головы российских миллионеров. Им понадобилось бы отстрелять сотни людей, так или иначе узнавших и предположительно имевших возможность узнать о существовании счетов и именах их владельцев. То есть в данном случае покушение на следователя Генпрокуратуры выглядит как жест отчаяния.
Мы полагаем, что дело вовсе не в счетах, дело в самом Александре Турецком – человеке принципиальном и неспособном на компромиссы со своей совестью. Давайте на минуту представим себе, что Александр Турецкий обнаружил следующие факты: его бывший шеф, генпрокурор Замятин, оказался элементарным вором и взяточником; эпизод на той скандально известной кассете не единичный, а всего лишь один из многих десятков, если не сотен, и это обычная практика Замятина – получать подарки от заинтересованных лиц в виде девочек по вызову, причем очень дорогих девочек. Давайте представим себя на месте Александра Турецкого в такой ситуации. Как вы думаете, позволят ли ему довести это дело до логического конца? И что должен чувствовать честный человек, если на него давят многочисленные начальники, которые тоже не без греха и намекают, что выявленные факты не имеют непосредственного отношения к следствию? Как он должен поступить?
Закрыть на все глаза и уподобиться таким, как Замятин, тем самым сохранив честное имя своего бывшего шефа? Или обивать пороги инстанций в надежде, что не он один в России честный человек? Я думаю, есть лучшее решение этой проблемы.
Я приглашаю от имени всех вас, зрителей нашего канала, Александра Турецкого к нам в студию. Я знаю: он готов рассказать вам о том, что творится в святая святых – Генеральной прокуратуре России. И я могу дать вам гарантию, что, после того как результаты расследования станут достоянием миллионов россиян, уже никто не сможет что-то там замять, запутать, спустить на тормозах. Потому что мы все будем следить за их действиями.
В ближайшей аналитической программе – новые факты, проливающие свет на фигуру Замятина и скандал вокруг видеопленки.
Вернемся к событиям в России…"
Доктор Райцингер появился, как только Турецкий закончил завтракать.
– Мистер Турецки, вы можете быть свободны. Дальнейшее пребывание в клинике не способно более улучшить ваше здоровье. – Доктор был чрезвычайно сух и сдержан, от вчерашней сердечности не осталось и следа.
А было бы неплохо поваляться еще пару деньков, поближе познакомиться с Беатой. Хотя, если командировка затянется, наверняка можно будет найти повод и продолжить знакомство в другом месте. Например, в каком-нибудь уютном баре неподалеку, потом можно пригласить девушку в гости или напроситься к ней, а там как разложится.
Бурбаки любезно прислал за Турецким машину – лимузин с тонированными, наверняка пуленепробиваемыми стеклами. Шофер – молоденький офицер швейцарской национальной гвардии в парадной форме с аксельбантами – был сама предупредительность: замер у дверцы в полупоклоне, объяснил, как воспользоваться баром, кондиционером и сотовым телефоном. Отдал честь, осторожно прихлопывая дверцу. Чествуют как героя, подумал Турецкий, может, еще медаль дадут «За исключительное мужество».
Тяжелые ворота клиники бесшумно отъехали в сторону, и толпа журналистов с камерами рванулась навстречу лимузину, но шофер, отчаянно сигналя, промчался мимо. Ну и правильно.
Лимузин доставил Турецкого к офису Бурбаки, шофер снова отдал честь, клацнул каблуками придержал дверцу. Правда, транспаранта «Wellcome, mr. Turetsky!» на крыльце не было, девочки в кокошниках с хлебом-солью не встречали, да и самого Бурбаки на месте не оказалось.
Нехорошо заставлять ждать героя, обиделся Турецкий, десять минут просидев в обществе хорошенькой, но какой-то замороженной секретарши. Хотя, впрочем, может, он медаль полирует.
Бурбаки появился только через семнадцать минут, озабоченный, предельно официальный, руку пожал вяло и неохотно, пропустил в кабинет.
– Как ваше здоровье?
– Спасибо, нормально, – усмехнулся Турецкий. – Готов к дальнейшим подвигам.
Бурбаки не улыбнулся в ответ, сложил руки как школьник и, глядя куда-то поверх головы Турецкого, заявил:
– Я, пожалуй, выражу мнение всех моих коллег и мнение генерального прокурора Швейцарии, вам следует отправиться домой и как следует залечить раны.
– Еще раз спасибо, я прекрасно себя чувствую.
– И тем не менее, – произнес швейцарец с нажимом, – ваше дальнейшее пребывание в Женеве является нежелательным.
– Можно конкретнее? – попросил Турецкий. – Вы что, принципиально не имеете дел с ранеными, или как я должен понимать ваши намеки?
– Нет, ваше ранение здесь ни при чем или почти ни при чем, – ответил Бурбаки, демонстративно глядя мимо Турецкого. – Но мы в нашем ведомстве не желаем иметь дело с чиновниками, которые зарабатывают себе дешевый авторитет, выбалтывая журналистам конфиденциальную или непроверенную информацию, добытую в ходе расследования и до его завершения. Мы связывались с вашим московским начальством и согласовали вопрос вашего отзыва и замены вас другим следователем, более лояльным к нашим порядкам.
– А теперь еще более конкретно, – начал наконец заводиться Турецкий, – если можно! Каким журналистам и какую информацию я, по-вашему, выболтал? Я что-то пропустил, пока лечился?
Бурбаки встал и широким жестом указал на дверь:
– Извините у меня очень мало времени и очень много работы. Могу только заметить, что генеральный прокурор Швейцарии считает Владимира Замятина честным человеком и профессионалом своего дела, и ваше предполагаемое выступление по телевидению с сенсационным разоблачением Замятина и его так называемых грязных дел было воспринято нами как откровенное оскорбление не только в его адрес, но и в наш адрес также. Авиабилет для вас заказан, вы можете забрать его в аэропорту, самолет через четыре часа.
