Книга Полосатый катафалк - Росс МакДональд

— Почему же она изменила к вам отношение?

— У нас возникли сложности.

Мне надоели его эвфемизмы, и я спросил:

— Вы сделали ей ребенка?

— Не только это. Она ополчилась против меня раз и навсегда. — Он поджал под себя ноги. — Прошлое лето я провел как в аду. Она превратила мою жизнь в сплошную муку. — Как ей это удалось?

— Я боялся потерять ее, и мне было страшно, что может случиться, если наша связь продолжится. Я был всецело в ее руках. Это были жуткие времена. Что она мне только не говорила! Она называла меня похотливым стариком. Потом ко мне приехала Гарриет, и началось вообще Бог знает что. Она больше не приходила ко мне, но постоянно угрожала все рассказать Гарриет.

Он заворочался как в беспокойном сне. Кровать скрипела под ним, словно пародируя любовные страсти. — Долли вас шантажировала?

— Я бы этого не сказал. Я давал ей деньги, и в общем-то немалые. Но потом она вдруг перестала появляться. Но я чувствовал себя как на иголках. Скандал мог разразиться в любой момент. Только весной я узнал, что она вышла замуж.

— А вы тем временем использовали Изобел как буфер. — Все не так просто, — возразил он. — Изобел мой старый добрый друг. Я всегда к ней хорошо относился. — Ей повезло.

Он посмотрел на меня с ненавистью, но он был слишком удручен, чтобы дать волю этому чувству. Он уткнулся лицом в подушку. Мне вдруг показалось, что под спутанными прядями на его затылке скрывается другое лицо — без глаз, рта, носа.

— Выкладывайте все до конца, — потребовал я.

Он лежал тихо-тихо, напоминая бездыханный труп. Мне показалось, что он нарочно затаил дыхание, как обиженный на весь мир ребенок.

— Выкладывайте все до конца, Блекуэлл!

Он тяжело задышал. Его плечи поднимались и опадали, тело сотрясалось в конвульсиях. Это был единственный ответ на мое требование.

— Тогда я сам все расскажу, но очень коротко, потому что с вами скоро захочет потолковать полиция. Весной Долли возобновила денежные претензии, у нее была трудная зима. Вы решили положить конец и вымогательству, и вообще неопределенности. Ночью пятого мая вы проникли в ее дом. Мужа там не было, он был с другой женщиной. Долли впустила вас, считая, что вы принесли деньги. Вы задушили ее чулком.

Блекуэлл захрипел, словно чулок затянулся на его жилистой шее.

— Затем вы увидели ребенка, вашего побочного сына. Вы не захотели оставлять его наедине с покойницей. Возможно, потому, что беспокоились за его безопасность. По крайней мере, мне хотелось бы так думать. Так или иначе вы взяли его на руки и понесли к ближайшему дому, положили в стоявшую там машину. Ребенок уцепился за пуговицу вашего пальто, которая почти оторвалась во время схватки с Долли. Пуговица была у него в кулачке, когда его нашла соседка. Пуговица и привела меня к вам.

Когда муж Долли был привлечен к ответственности по подозрению в убийстве, его друг Ральф Симпсон решил разобраться во всем этом. Он мог знать о вашем романе с Долли и догадался, что это за пуговица. Он поехал на Тахо, нанялся к вам и отыскал спрятанное вами пальто. Возможно, он даже вам его показал. Ему хотелось раскрыть убийство в одиночку. Симпсон — неудачник, нуждавшийся в победе, а может, что-то в нем подгнило и ему просто понадобились деньги. Он не пробовал вас шантажировать?

Полковник Блекуэлл что-то невнятно пробормотал в подушку.

— Да, собственно, теперь это не имеет значения. Не случайно был использован ледоруб, свадебный подарок родителей Долли. Не случайно вы закопали труп на задворках бывшего дома Джейметов. Я не знаю, что именно творилось у вас в голове. Вы и сами, наверное, вряд ли понимали это. Психиатру было бы занятно узнать, что происходило в этом дворе, когда Долли была ребенком.

Блекуэлл вдруг заверещал тонким голосом. Казалось, в его черепной коробке мечется запертый призрак. Он кричал, что он покойник и что мне ни капельки его не жалко.

Потом он повернул голову набок. Глаз, который можно было разглядеть, был открыт, но смотрел без выражения, напоминая моллюска в полуоткрытой раковине.

— Вот, значит, как все было? — спросил он без тени иронии.

— Я не знаю детали. Можете меня поправить.

— Зачем мне исправлять ваши ошибки?

— Это будет занесено в протокол, вот зачем. В ванной кровь Гарриет?

— Да.

— Вы ее убили?

— Да. Перерезал ей горло. — Голос был тусклый, без эмоций.

— Почему? Она все узнала и надо было заставить ее замолчать?

— Да.

— Что вы сделали с ее телом?

— Вы его не найдете. — Из его горла вырвалось нечто вроде смешка, и губы слегка затрепетали. — Я же похотливый старик, как говорила Долли. Почему бы вам не помочь мне — у вас есть оружие?

— Нет, но если бы и было, я бы не стал в вас стрелять. Вы для меня — пустое место. Лучше скажите, где тело Гарриет.

Он снова издал смешок, который перерос в хохот. Приступы смеха душили его. Он закашлялся и сел на кровати.

— Принесите воды, Бога ради.

Исключительно Бога ради я пошел в ванную. Затем я услышал торопливый шорох. Одной рукой он шарил под подушкой. Потом он нашарил револьвер, который, потрепетав, оказался нацелен на меня. Рука полковника больше не дрожала.

— Убирайтесь отсюда, или я вас застрелю. Хотите стать пятой жертвой?

Я попятился назад в ванную.

— Закройте дверь. Останьтесь там.

Я подчинился. В ванной все было отвратительно знакомым. В раковине, словно искалеченное существо, лежало полотенце.

По ту сторону двери раздался выстрел. Когда я подбежал к полковнику, во рту у него был ствол револьвера, напоминающий трубку странных очертаний, которую Блекуэлл курил и с ней заснул.

Глава 29

Я вернулся в Лос-Анджелес примерно в полдень. Все утро по разбитому асфальту от шоссе к поселку шныряли полицейские машины, все утро народ сновал по деревянному настилу к дому полковника и обратно к стоянке. Я рассказывал историю Блекуэлла и собственных похождений, пока у меня не запершило в горле. Я бы помолчал, если бы сомневался в достоверности услышанного от полковника. Я страшно устал и хотел, чтобы дело поскорее было закрыто.

Труп хозяина вынесли из дому и увезли. Мы обшарили дом и окрестности в поисках Гарриет, но безуспешно. Потом отправились в Малибу и осмотрели «бьюик». Ничего нового.

— Скорее всего, Гарриет плавает в море, — сказал я Изобел. — Похоже, он избавился от трупа тем же способом, что и от пальто. Тело, как и пальто, вынесет на берег следующий прилив.

Мы сидели в ее комнате. Шторы были опущены, но она не включала свет. Возможно, она не хотела, чтобы я видел ее лицо. Возможно, она не хотела видеть моего лица. Она сидела в шезлонге и смотрела сквозь искусственный полумрак на меня так, словно я был так же чудовищен, как и факты, о которых шла речь. Она все покачивала головой из стороны в сторону, и этот жест непонимания и отрицания угрожал стать привычным.