Книга Кот, который улыбался - Лилиан Джексон Браун

С утра он первым делом позвонил Селии:

– У меня дома ночевал гость. И мне надо как можно скорее раздобыть какой-нибудь завтрак. Вы не могли бы заехать ко мне и приготовить блинчики для двух умирающих от голода балбесов? Луизе, как известно, дела нет до её несчастных клиентов.

– Конечно, – ответила Селия. – У вас есть сковородка с ручкой?

– Если вы имеете в виду продолговатый предмет из нержавеющей стали, что находится у меня на верхней полке, то сковородка у меня есть. На ней заметны следы от кошачьих когтей, но я попробую их удалить. В доме также полно масла и мёда. Что ещё необходимо для блинчиков?

– Не беспокойтесь. Всё необходимое я смешаю дома. Когда мне приехать?

– Чем скорее, тем лучше.

Квиллер отправился на второй полуэтаж будить Обри. Комната для гостей была пуста, дверь широко распахнута. Зато на третьих антресолях слышались радостные вопли: там резвились Обри и сиамцы.

Вскоре в амбаре раздался заразительный смех Селин, которая принялась готовить блинчики. А Квиллер в это время набрал номер адвоката.

Первое, что Обри сказал Джорджу Бартеру было:

– Я собираюсь завести кота.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

В общем и целом, Обри Скоттену пришлось рассказать свою историю пять раз. Первым слушателем был Квиллер, вторым – Броуди, третьим – прокурор, четвёртым – обвинитель и, наконец, последним – благожелательный судья на открытом судебном заседании. Рассказ свой Обри излагал серьёзно и незамысловато. Факты совпадали во всех версиях, лишь иногда рассказчик позволял себе лирические отступления по поводу репы и блинчиков Луизы. Все были увлечены сбивчивым повествованием и манерой его изложения. Онуш Долматакия, бывшая жена Виктора Грира, представила суду некоторые ранее неизвестные факты, а Ник Бамба – работодатель Обри – поручился в честности, надежности и добросовестности своего служащего. Никаких обвинений пасечнику, в дальнейшем порученному заботам матери, предъявлено не было.

Старик в суде не появился. Густав Лимбургер умер, оставив завещание у адвоката из Локмастера. К полному недоумению и ужасу жителей Пикакса, все владения Лимбургера перешли в руки его дочери из Германии

Тем времени Уэзерби Гуд предсказывал суровую зиму: «Снега навалит хоть отбавляй. Бедным зверюшкам все помогай!» Предприниматели отметили всё возрастающий спрос на роторные снегоочистители и тёплые кальсоны.

В преддверие заморозков в Мускаунти на короткое время воцарилась золотая осень. Полли готовилась к возвращению в библиотеку, пока на неполный рабочий день, и Квиллер решил пригласить её за город в гостиницу «Валунный дом», чтобы праздничным ужином отметить её выздоровление и остаться там на ночлег.

Маленький курортный городок Тронто расположился на берегу озера. В самом начале девятнадцатого века в этих местах поселились потерпевшие кораблекрушение канадцы. Свою крохотную деревеньку они хотели назвать Торонто, но, не разобрав чужое произношение, местные власти по ошибке закрепили за поселением название Т-р-о-н-т-о.

Радостным субботним днём, направляясь в Тронто, Квиллер не мог оторвать глаз от своей пассажирки.

– Полли, ты выглядишь замечательно! Просто замечательно!

Светящаяся счастьем Полли была в ярко-красной шёлковой блузке и сером брючном костюме.

– Я прекрасно себя чувствую! – сказала Полли. -Я похудела, и мне не терпится купить себе костюм четырнадцатого размера. А ещё, когда вернусь на работу, я напишу заявление в Фонд К. с просьбой помочь библиотеке приобрести компьютеры. Уверена, наша библиотека – единственная в стране, где ещё не перевелись карточные каталоги.

– А мне нравятся карточные каталоги, – заявил Квиллер. – Какое-то время я даже мечтал о том, как бы спрятаться и провести ночь в каталожном зале Нью-Йоркской публичной библиотеки… Почему бы тебе также не попросить Фонд К. о мягких стульях?

– Недавно я читала об Эдварде Мак-Доуэлле, – продолжала Полли, – он был очень красивым мужчиной, с усами точь-в-точь как у тебя. Ты будешь похож на него как две капли воды, если сделаешь прямой пробор.

– Хорошо, – сухо согласился Квиллер, – я всегда мечтал походить на композитора девятнадцатого века. А что ещё ты прочла?

– «Из-под пера Квилла». От твоей статьи о сыре у меня потекли слюнки.

– Но я недостаточно раскрыл сырную тему! Ведь мы часто говорим о сыре, сами того не подозревая. Например; он живёт, словно сыр в масле катается или сыр калача белее, а мать мачехи милее!

Но пока ничего милее, чем «Валунный дом», для путешественников не было. Летом тут жил чудаковатый владелец каменоломни, который и возвёл этот странный дом из огромных валунов, прорезав в стенах толщиной в два или даже три фута окошки и выпилив из камня лестницы между этажами.

– Этот дом создан для великанов, – сказал Квиллер. – Надеюсь, здесь хорошо кормят.

– В рекламном буклете сказано, что кухня здесь изысканная, – одобрительно заметила Полли. – Надеюсь, в меню будут легкие соусы, а на столах – большие тарелки с маленькими порциями, на гарнир подадут нежные овощи, а на сладкое – чудесные фруктовые десерты.

– Что-то подсказывает мне, что ланч я должен был прихватить с собой, – скептически заметил Квиллер.

Когда они зашли в гостиницу, автор «Пера Квилла» был встречен как настоящая знаменитость. Гостеприимный хозяин самолично проводил Квиллера и Полли в смежные номера.

– У меня кровать с четырьмя столбиками? – выкрикнула Полли, распаковывая свою дорожную сумку.

– А у меня – холодильник! – парировал Квиллер.

– У меня – камин.

– А у меня – мягкий диванчик и шахматный столик.

День они провели прогуливаясь по берегу озера и заглядывая по дороге в маленькие магазинчики, а затем переоделись для ужина и сели на террасе выпить по аперитиву: херес – для неё, вода «Скуунк» – для него.

Проболтав без умолку всю дорогу от Пикакса до Тронто, путешественники погрузились в задумчивое молчание, созерцая бирюзовую гладь озера и холодную синеву небес, размышляя о том, какое это счастье, что они вместе и здоровы.

– Я соскучилась по Коко и Юм-Юм, – помолчав, произнесла Полли.

– Они тоже по тебе соскучились… Как, впрочем, и я.

– Ты всё ещё читаешь им Аристофана?

– Да, сейчас мы проходим «Лягушек». Больше всего им нравится строка: Брекекекекс ква-ква.

– Представляю, в какую замечательную лягушку ты перевоплощаешься.

– Спасибо. Мы ставили эту пьесу в колледже. И я до сих пор помню свои слова. Перевод, который мы разучивали, был гораздо поэтичнее, чем тот, который я читаю своим котам, но не такой забавный. В одной смешной сцене кто-то произносит: «Он потерял свои нюхательные соли», а в моей книжке написано: «Он потерял свою бутылочку с маслом». И это почему-то кажется мне смешным. Не спрашивай почему.