Книга Рагу из любимого дядюшки - Наталья Александрова

Я нарочно пыталась заболтать этого чокнутого разговорами,потому что мне не нравился его взгляд. Видно было, что он готов на все, а ведьэтот козел еще не знает, что я нашла алмазы. Если он их увидит, мне точно живойотсюда не выйти…

— Я не понимает… — смущенно протянул Эндрью, — ядумает, у вас, как во всем цивилизованном мире, есть закон… и если вы и янаследник эти алмазы, то мне нужно устраняет другой наследник и я законнополучайт наследство… получайт даймондс!

— Ах ты какой наивный! — Я расхохоталась ему влицо. — Хотел, как в цивилизованном мире, убить лишнего наследника изаконно хапнуть прабабушкины алмазы? Вот идиот-то!

Кажется, он совершенно не понял моей иронии. Он серьезнокивнул и подтвердил:

— Именно так! Но у вас нет закон! У вас нет наследство!Мне говорил один знакомый в Америка, что русские все делать не так, какцивилизованный мир, что они не выписывайт чек, не пользоваться кредитная карта,они за все платить наличность, таскать с собой чемоданы денег! Я никак не могверить, но это оказалось правда! Алмазы не есть законный наследство, ониспрятан неизвестно где!

— Ты в России, мой дорогой, а не в своей гребанойАмерике, — усмехнулась я. — У нас алмазы хранят не в банковскомсейфе, а в каком-нибудь тайнике, например на кладбище…

— На кладбище нет алмазы! — возмущенно перебилменя американец. — Старая жентшина обманывайт в свое письмо!

— А ты не читай чужие письма! — огрызнуласья. — Не тебе это было написано!

Американский родственник сердито посмотрел на меня ипридвинулся ближе.

— И когда ты ничего не нашел в могиле совершеннопосторонней старухи, ты решил, что моя смерть тебе невыгодна, что меня сначаланужно обо всем расспросить…

— Да, это так, — подтвердил он, — я отменяйтконтракт…

— Вот спасибо-то! Значит, теперь мне позволяется жить?

— Только сказать мне… ответить на мой вопрос — гдекамни? Где даймондс? — нервно проговорил он, наступая на меня и путая отволнения русские и английские слова.

— Думаю, тебе лучше знать! — огрызнулась я,поспешно отступая за колченогий стол. — Ведь это ты разрыл могилу! Неостановился даже перед кощунством!

— Что это «коштчунство»? — как ни в чем не бывалоосведомился мой американский дядюшка.

— Ты что — решил взять у меня несколько уроков русскогоязыка? — насмешливо спросила я, понемногу подбираясь к окошку. —Тогда нам нужно обсудить вопрос оплаты!

— Вы, русские, вечно шутить, — поморщилсяамериканец, — я сейчас не шутить! На кладбище нет даймондс… нет камней!Куда она их спрятала?

— Да я-то откуда знаю? — завопила я. — Явообще об их существовании только сейчас узнала, когда письма прочитала! Онаперед смертью что-то бормотала, да я тогда подумала, что старуха бредит!

Американец не верил ни одному моему слову, это было видно поего лицу. Но мне стало все равно, шаг за шагом я приближалась к окну.

— Даже не думайт об это! — рявкнул он, подскочивко мне и размахивая ножом. — Я не позволяйт шутить со мной! Говорить, гдедаймондс?

Я лихорадочно искала выход и не находила его. Стоитамериканцу как следует тряхнуть меня — и он найдет камни. И что-то подсказываломне, что после этого он не оставит меня в покое… свидетели ему не нужны! Егоглаза горели такой лихорадочной жадностью и злобой, что я понимала — он сейчасготов на все и убьет меня, не задумываясь.

— Караул! — завопила я в полный голос, надеясь,что соседи услышат. — Убивают!

Нет, никто не появился, даже дверь не скрипнула, и собака незалаяла, сторож называется! Зато американец совсем озверел.

— Последний раз я спрашивать! — Он шагнул ко мне,нацелившись ножом на горло. — Где даймондс?

Я отшатнулась, остро отточенный нож скользнул самым кончикомпо моему свитеру, разрезав воротник, и родственничек узрел на моей шее мешочекс алмазами.

— О! Даймондс! — радостно завопил этот козел ипротянул ко мне руку.

И в это время к его ногам метнулся черный пушистый шар.

Прежде чем я что-то поняла, Багратион полоснул когтями поноге американца, там, где задрались брюки.

Тот взвыл от боли и отскочил, пытаясь разглядеть, что там унего с ногой.

И в это мгновение мне на глаза попалась большая заржавленнаячугунная сковородка, которая висела на гвозде. Про себя я отметила, что судовольствием приготовила бы рагу из любимого дядюшки! Схватила посудину и сразмаху опустила на голову сумасшедшего родственника.

Американец изумленно охнул и со страшным грохотом рухнул напол.

Несколько секунд я стояла над ним, созерцая дело своих рук.

Неужели я его убила?

Но он чуть слышно застонал и шевельнулся.

Жив, мерзавец! И очень скоро очухается, так что мне лучшескорее уносить отсюда ноги!

Я схватила сумку, позвала Багратиона. Кот тут же послушнонырнул в нее. Ну до чего же все-таки удобный зверь — никаких с ним хлопот,никаких проблем, когда надо — исчезает, когда надо — появляется, к моим врагамнепримирим…

Я почесала Багратиона за ухом и застегнула сумку.

Входную дверь дома заперла на допотопный висячий замок —может, это хоть немного задержит проклятого американца — и торопливо зашагала кавтобусной остановке.

В город я вернулась поздно. От остановки троллейбусанаправилась к дому по короткому пути, таща тяжелую сумку с котом.

Тропинка вилась среди кустов и сараев. Воздух был ужепо-настоящему весенний, пахло влажной землей и талым снегом. Время былодовольно позднее и так темно, что я с трудом находила дорогу. Ни одного фонаряпоблизости, конечно, не наблюдалось.

Мне стало страшно: в кустах мог прятаться кто угодно, а уменя на шее бриллианты…

Я прибавила шагу и наконец вышла на широкую дорогу.

Здесь стало немного светлее, и я перевела дыхание.

Сзади послышался шум мотора, и со мной поравнялась машина. Япосторонилась. Однако машина не проехала мимо.

Она остановилась, передняя дверца распахнулась, иудивительно знакомый голос предложил:

— Садись, подвезу!

Я шарахнулась в сторону, но сзади раздались торопливые шаги,и сильные руки схватили меня за плечи.

— Я же сказал — садись! — зло прошипел Никита.

— Какая встреча! — воскликнула я, когда смогласправиться с сердцебиением. — А я уж думала, больше тебя не увижу на этомсвете!

— Вот отдашь должок, и действительно расстанемся!

— Какой еще должок? — искренне удивилась я. —Я тебе что-то должна?