Книга Судьбы моей калейдоскоп - Людмила Яковлева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прямо вплотную возле меня остановилась англоязычная гид, которая распустила своих подопечных на пять минут, чтобы они за пять минут бросили взгляд на Старый Мост и тотчас же к ней вернулись. При этом она крикнула им: «Jump, jump, jump!», и они побежали, или, скорее всего, поскакали. А она стоит надо мной и покрикивает на них, чтобы те не мешкали. Я решила воспользоваться ее энергией и попросила сфотографировать меня. Фотографии получились вполне приличные. К этому времени большая часть подопечных этого гида собралась вокруг нее, а значит, и вокруг меня. Они с любопытством разглядывали меня и спросили, поеду ли я с ними в Гон-Конг? Я в ответ: «Нет, в Гон-Конг я не поеду. А вы, следовательно, из Гон-Конга? А я из Финляндии!» По-моему, они не очень знают, что такое Финляндия, но расстались мы по-дружески.
Соленые котлетки еще стояли у меня во рту комом. Я очень осторожно, по краешку, так как мраморные плиты на мосту были отполированы до блеска и были невероятно скользкими, перешла мост и сразу наткнулась на кафе-мороженое. Здесь порция стоит пятьдесят центов. Съела, на сей раз, небольшой рожок. Посмотрела на прыгалыцика с моста, который все ждал, кто заплатит ему за прыжок сорок евро. Это был уже немолодой мужчина, но очень спортивный, стройный и мускулистый. На предплечье яркая татуировка.
Дело в том, что традиционное развлечение, которым потчевали туристов в этом городе, было прыжки с моста. Еще в 1976 году, когда я посетила Мостар первый раз, нам рассказывали, что мальчишки прыгали с моста в воду за долларами, которые бросали американские туристы в воду. И говаривали, что мальчишки успевали схватить монету еще до того, как она коснулась воды. Времена изменились, и теперь профессиональные пловцы уже не летят вслед за брошенной монеткой, а, заранее получив сорок евро, прыгают в воду с высоты двадцать-двадцать пять метров.
Ну, а я побежала дальше. В каком-то магазинчике купила сока, опять подивилась дешевизне, пожалела, почему мало купила, но жара гнала меня вперед и вперед к автобусу с кондиционером. Возле Францисканской церкви, с одной и другой стороны от нее, дети лет четырех-пяти просили милостыню. Девочка была в парчовом брючном костюмчике. Мимо проходил автобус, водитель остановился и протянул ей бутылку воды. Это было очень кстати – дети сидели на самом солнцепеке. Когда я вижу такую картину, я просто теряюсь и не знаю, что делать. Подавать что-то нищим или не подавать. И кто только посылает таких малышей побираться?
И опять я побежала, переходя с одной стороны улицы на другую, чтобы всегда быть в тени. Добежала до автобусной станции. Прыгнула в автобус. И это при всей моей-то нелюбви ко всем двигающимся агрегатам с дизельным мотором. Мне всегда кажется, что они чем-то пахнут, что меня тошнит от одного вида машины и прочее, и прочее. Тут я уж ни о чем не думала, а только уселась на свое место и была несказанно рада, когда мы поехали. И пила, пила, пила. К тому времени, когда мы доехали до места технической остановки для посещения туалета и питья кофе, я выпила уже две бутылки. В ресторанчике я купила еще одну бутылку сока, выпила чашку кофе, а пустую бутылку от воды заполнила в туалете и остаток дороги опять пила.
Теперь надо написать несколько слов о нашем очаровательном гиде. Мало того, что она – настоящая красавица, черноглазая брюнетка с изящным носиком, очень стильно стриженая. Всю дорогу она наполняла нас самыми разнообразными знаниями о Хорватии, Боснии и Герцеговине, Черногории и бывшей Югославии. Я слушала ее и думала, что я все это видела своими глазами и потому я это знаю. Но ведь она – совсем молодая женщина. Сколько ей надо прочесть, раскопать, перекопать и выяснить, чтобы потом втиснуть в наши головы! Кроме того, звать ее Тая Кузьмин. Тут уж я не выдержала, извинилась за бестактность, но я ничего не могу поделать с моим любопытством, и спросила о происхождении. Ее родители – карелы. Переселились в Финляндию после революции и по-русски не говорят. Я выразила восхищение ее осведомленностью. Она ответила, что также очень любопытна, и ей интересно все это выискивать, а затем сообщать туристам. Ей тридцать лет, но ощущает она себя на восемнадцать.
Но вот мы и доехали до нашей гостиницы. Я поблагодарила нашего очаровательного гида за удовольствие и замечательную поездку. Домой пришла очень уставшая, но и, как я уже сказала, очень довольная.
И тут наступил последний день моего отдыха. Завтра в 8.25 автобус увезет нас в аэропорт. Все хорошее кончается, и даже очень быстро. Последний мой день был вполне обычным. Как всегда, с утра вода чистая, море приятное, доброе. Сегодня оно слегка волнуется, грудь его приподнимается, как бы дышит. Но «девятый вал» все-таки шлепнул меня по уху, и в него попала вода, а вот это мне врач категорически запретил. После завтрака нашла прямо над морем нависший камень и посидела над ним. Если моя нога поехала бы вниз, я бы свалилась с обрыва.
К вечеру море разыгралось. Не то, чтобы буря, но волны одна за другой энергично набегали на берег, нагромоздили вал камушков. Вода замутилась, и дна не видно уже ни на мелководье, ни на глубине. Так как берег каменистый и ходить босиком там трудно, в проспектах рекомендуют взять с собой пляжные сандалии. Все так и сделали, и я также. Заходя в воду, все оставляют сандалии у кромки воды. И я свои красненькие вьетнамки бросила в эту же кучу. Когда выходила из воды, увидела, что волны уже добрались до этой кучи обуви. Я выхватила свои сандалии и спасла от волн чьи-то огромные, больше похожие на лапти. Обратила внимание на семью из юго-восточной Азии. Все они плавали в ярких спасательных жилетиках. Такие похожие, такие одинаковые и такие дружные – всегда вместе.
Да, кстати об обуви. Когда я ехала в отпуск, моя сестра напомнила мне, что у меня в поездках всегда проблемы с туфлями, постоянно что-то отрывается, и всегда в неподходящее время. На этот раз я тщательно подбирала обувь. И вот, в последний день по дороге в отель после купания, я заметила, что на пляжных сандалиях оторвалась подошва. Но теперь я предусмотрительно беру
