Книга Рубль-пять - Алёна Берндт

знать, что все можно изменить, если захотеть.

Много лет спустя, когда зимним утром Натка шла по расчищенной дорожке кладбища проведать маму, она заметила знакомый силуэт возле холмика свежей земли в самом начале кладбища. Сгорбленная мужская фигура одиноко стояла, опустив голову, Натка поняла – Вероника Эдуардовна освободила своего сына, но надо ли ему это теперь. Она прошла мимо, не потревожив мужчину, это была не ее семья, не ее мир и даже не ее вселенная. Больше она ни разу в своей жизни не видела Юрия Георгиевича, его судьбой не интересовалась, и он делал то же самое в отношении Натки и ее семьи.

Только вот однажды весной в калитку постучал незнакомый ей мужчина, от которого отворившая дверь Натка узнала, что это сын Юрия Георгиевича, зовут его Эдуардом, и он явился поговорить. Натка удивилась, но гостя впустила, и узнала от него, что Эдуард находится в затруднении в связи с исполнением последней воли своего отца, который скончался накануне. Оказалось, что Юрий Георгиевич завещал похоронить его рядом с Элеонорой, а на это требуется разрешение родственников. Администрация кладбища отправила Эдуарда к Наталье, но это была еще половина вопроса – кроме всего прочего имеется распоряжение Вероники Эдуардовны, которая оформила на себя два места и оставила распоряжение похоронить сына рядом с нею. И вот теперь Эдуард не знал, как ему быть, и просил совета у Натальи…

Натка смотрела на усталое и озабоченное лицо мужчины, который был ей сводным братом, но, к сожалению, тоже не был родней…

– Вы знаете, я сомневаюсь, что моя мама хотела бы того же самого, чего желал ваш отец…

– Наш с вами отец, – поправил ее Эдуард. – Отец перед смертью все мне рассказал, и я знаю, что вы – его дочь и моя сестра.

– Нет, Юрий Георгиевич был вашим отцом, а для меня – он посторонний человек. Так вот, я думаю, маме бы этого не хотелось, поэтому не сердитесь и отнеситесь к моему решению с пониманием. Но разрешения я не дам.

– Что ж, простите, что побеспокоил вас, – Эдуард поднялся. – Я вас понимаю… не думайте, что буду как-то осуждать вас за такое решение… У отца был тяжелый характер, и мы с сестрой тоже не видели от него отцовской любви. Ну, вот вам мой адрес и телефон, если… если вдруг будет необходимость – милости прошу, без стеснения…

После его ухода Натка долго и мучительно размышляла, что Вероника Эдуардовна даже после смерти не желала отпускать от себя своего сына… Иногда Натке думалось, может, зря она не дала разрешения… но приходить к маме и видеть рядом с нею того, кто предал и погубил ее, было выше Наткиных сил!

Но это все будет уже позже… а в тот осенний день, наблюдая золотой листопад за окном и слушая, как звонко мурлычет Буська, прищуривается возле Ванюшкиной кроватки, Натка ждала возвращения Саши с дежурства, и Алешки – из школы, и была тихо и умиротворенно счастлива…

И, конечно, Натка еще не знала, как много всего ждет ее впереди – и приятного, и не очень… Это и свадьба Семена, скромная, но такая искренняя и светлая. И рождение дочки Анечки в их собственной семье, тогда она впервые видела, как текут слезы радости из Сашиных глаз. И испытания ей самой – еще две операции на ноге и позвоночнике, долгое и болезненное восстановление после них…

Но с поддержкой семьи это было уже не так тяжело. И дня не проходило, чтобы хоть кто-то не навестил ее тогда в больнице – то Николай Иванович вместе с Алевтиной Захаровной и свертком горячих пирожков, которыми запросто можно накормить два этажа стационара больницы! То Катерина с Игорем заглянут на полчасика, прихватив с собой пару кило конфет («Ну ты же здесь не одна, все хотят к чаю сладенького!»), то Саша с ребятишками и сеткой ярких душистых апельсинов, в которой сверху заботливо уложена Алешей новая книжка, аккуратно обернутая в бумагу…

Теперь, когда Натка знала, что у нее есть семья, где ее любят и ждут, все испытания вроде бы и испытаниями не казались, так, просто-напросто жизнь, обычные житейские заботы, которые нужно просто пережить.

Эпилог

Моя рассказчица, с которой мы сидели в небольшом скверике тихого провинциального городка, замолчала, все еще погруженная в воспоминания.

Листья так же кружились вокруг нас золотым вальсом, обнажая кроны старых вязов, легкий ветерок гнал листву по зеленой еще траве газона, как и много лет назад… из года в год.

– Вот так и мы и живем, в круговороте, как и все люди, – тихо улыбнулась осени Наталья. – Самой не верится, что все это когда-то произошло со мной наяву… кажется, будто это было давно-давно.

– А сейчас? – задала я не совсем понятный даже самой себе вопрос.

– А что сейчас, и сейчас все, как у всех. Саша и я, мы уже пенсионеры, живем в доме Николая Ивановича. Он нас покинул, к сожалению, но внуков всех дождался и понянчил. Не болел, просто прилег днем на диванчик, глаза закрыл и все… будто заснул! В нашем доме на Березовой живет Алеша с женой и детьми, он тоже в МЧС работает, в пожарке. Два сына у них с Женей, все хорошо, дружно живут, Женечка хорошая, мы с ней больше, как подружки. Ванюшка отучился, программы какие-то пишет для компьютеров, три года назад уехал в Москву. Анютка оканчивает институт, пока вроде бы не собирается никуда уезжать. Так вот, я и говорю, все как у всех.

– А Елизавета Александровна? Скончалась?

– Да, ее не стало через семь лет после гибели Андрея. Ее дочка нашла, Полина, когда из города приехала… Сын рядом жил, мать и не проведывал, так и лежала бы, если бы не Полина… Жалко ее, конечно, страшная судьба. А знаете, пойдемте кофе пить! Я тут знаю одну кондитерскую, рядом с магазином «Детский мир», там такие пирожные вкусные, «Картошка», как в старые добрые времена!

Будто стряхнув с себя остатки воспоминаний, Наталья улыбнулась мне так, что согрелось сердце, и будто уложились в коробку все события, рассказанные ею, до той поры, когда придет пора открыть крышку и переписать все на бумагу…

А кофе тогда был