Книга Дерзкие. Будешь моей - Катерина Пелевина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горячо…Просто огненная лава.
— Глееееб! — слышу задушенное, но громкое со стороны.
И всё как в замедленной съёмке. В голове вакуум.
Вижу перед собой Фила, который уже лежит мёртвым грузом на палубе, Руса, который кидается в мою сторону, плохо соображаю, но вдруг бросаю взгляд вниз и улавливаю на своей футболке кровь. Чуть выше солнечного сплетения. И пятно разрастается. А дышать становится тяжелее, словно мне поломало рёбра. Слышу нервный вскрик той самой Викуси, а потом чувствую, как её руки толкают моё тело через борт, и я абсолютно дезориентировано падаю за борт яхты, мчащейся по Дунаю на всех скоростях.
Оказываюсь в воде и тут же глохну. Будто все конечности омертвели и всё вокруг вдруг перестало существовать. Замерло на секунды.
Вокруг бескрайняя темнота.
Одежда становится камнем, тянущим меня ко дну, а течение сносит так быстро, что я не могу выплыть. Плюс эта дикая боль, разрастающаяся в грудной клетке.
Секунда. Вдох. Второй.
Слышу вдалеке крики Руса. И снова под воду.
Теряю ориентиры. Несёт с такой силой, что закручивает в смертельную петлю.
Иду ко дну. Нет сил сопротивляться…
Тащит. Уносит. Но я обещал ей…
Я обещал…
У меня вот-вот родится сын. Я не могу так их подвести…
Господи, дай сил выплыть. Помоги.
С запоздалым чувством страха начинаю осознавать, что одна рука не шевелится. Будто нервные окончания вообще отключило. И грести получается только правой, но воздуха становится всё меньше, а паника внутри нарастает…
И вдруг…
Во тьме реки я вижу её…
Плывущую ко мне и обвивающую руками и ногами.
Целующую…И не отпускающую.
— Ты дома…Ты со мной…Мы вместе…
И я ухожу ко дну, наконец перестав сопротивляться…
Глава 29
— Глеб, ну же! Держи мою руку! Глееееб! — кричу и начинаю задыхаться, потому что вода попадает внутрь лёгких. А он всё дальше и дальше от меня снова…
Нет, нет, нет…
Рвусь вниз. Отталкиваюсь от поверхности. Кричу прямо в воде, срывая горло до боли…
Продолжай сон…Продолжай его…Катя! Чёрт!
Плыву за ним. В истерике пытаюсь дотянуться. Коснуться его кончиками пальцев, и между нами жалкие сантиметры.
— Глеб…Прошу тебя…Возьми её. Открой глаза… Плыви…Выбирайся отсюда! — до хрипа звучат мои слова.
Но в ответ…
Только горькая болезненная тишина… И морок, словно охватывающий меня со всех сторон сразу…
Яркая вспышка.
И я открываю глаза посреди тёмной ночи. На часах пол второго…
Душе не просто не спокойно, её на части разрывает. И живот разнылся, словно ребёнок чувствует мою тревогу. Провожу по нему ладонью. Словно пытаюсь успокоить. Но успокаивать надо себя саму…
— Тише…Тише, малыш…Мама здесь…Всё хорошо…
Смотрю в окно и хожу по комнате, проверяя телефон. Ни одной весточки. С тех пор как уехали, уже прошло почти трое суток и ничего…Ни единого звоночка или сообщения. Знаю, что они и телефоны-то с собой не брали, но всё же…Страшно.
Очень и очень страшно.
Боже, Глеб…Как же хочется, чтобы всё закончилось. Чтобы ты каждую ночь был рядом. Чтобы никогда меня не оставлял.
Я ведь даже не могу ни о чём другом думать. Когда встречалась с Соней всё время смотрела в телефон. Толком не слушала даже. Так стыдно теперь. У меня в груди всё взрывается в ожидании чего-то плохого…Но я молюсь…
Правда всё время вспоминаю слова ведуньи и понимаю, что не могу досмотреть тот сон…Никак не получается. Сколько не стараюсь, просыпаюсь тогда, когда его уносит от меня вглубь гущи воды…
Чёрт-те что…
Уснуть снова удаётся только к четырём утра, а просыпаюсь я уже в восемь от звонка охраны.
— Тут… Руслан Александрович, — сообщает Миша, и я сонно жмурюсь, пытаясь сообразить, что происходит.
— Погоди, Миш…Я сейчас спущусь.
Надеваю тапочки, набрасываю халат и пулей лечу вниз. Не понимаю, почему только Руслан…Ведь это значит, что и Глеб тоже…
Может, это сюрприз?
Кое-как удаётся разлепить глаза, потому что из-за бессонной ночи, они словно склеенные.
Вылетаю и тут же натыкаюсь на его взгляд. Буквально сразу проваливаюсь куда-то, когда смотрю в покрасневшие глаза и вижу его дрожащие руки. И уже сразу всё понимаю. Уже сразу чувствую.
Стою и мотаю головой на месте, обхватывая свои плечи. По телу дрожь, а внутри всё съёживается от одной только мысли…От одного представления, что сейчас услышу.
— Кать…Кать…Мне жаль…Я…Я всё обыскал, Кать…Но он…Его утянуло в Дунай. Его ранили…Точно в грудь, Кать… И он упал в воду…
На этих словах я уже ничего не слышу, потому что тело отказывается функционировать. Падаю на пол. Царапаю его ногтями, пытаясь зажать в кулаки трясущиеся ладони.
Проснись! Проснись! Ну же, Катя, мать твою, проснись! Это всего лишь продолжение твоего кошмара! Это оно!!! Это точно оно…
Но почему же так отчётливо? Почему так по-настоящему?
Господи, как же больно. Словно внутри всё битым стеклом обсыпано. Будто выворачивает наизнанку все внутренности.
Руслан обнимает меня на полу гостиной, а я не могу вдохнуть воздух.
— Катя, прости меня…Прости…Боже, давай в больницу…Тебе плохо???
— Погоди…Погоди… Где он…Где он, я хочу посмотреть…Где…
— Его тело не нашли пока, Кать…Там ведь глубина. Да ещё и ночью. Твою мать, — Рус начинает плакать. И я вместе с ним. Так и сидим посреди комнаты дома, в котором совсем недавно было столько счастья. Так и прижимаемся друг к другу, и не можем остановиться.
— Он ведь мог…Выплыть…Это же Глеб… Он ведь сильный, — твержу больше себе самой. Уговариваю себя. Прошу подключить веру. Она сейчас очень нужна. Иначе я просто умру.
— Кать, ему в грудь выстрелили. И он не мог толком на воде держаться. Я видел, бросился за ним. Искал его, там течение, даже меня чуть не снесло…Конечно его будут искать, но… — у Руса зуб на зуб
